Женщина убрала серп обратно в ножны и, улыбаясь простоте гостя, покачала головой. Судя по удаляющемуся вправо бурчанию, он пошел дальше…
— Проклятье, там же болото! — осенило ее, и вёльва как ужаленная принялась натягивать чулки и ботинки, пока недотёпа не сгинул в трясине. — Эй! Стой! Жрец?!
«Вот же лось длинноногий! Куда успел уйти?!» — костерила теперь его Улла, петляя как заяц среди кустов и оврагов.
— ЭЙ!!! — кона сложила ладошки рупором и крикнула что было сил. — ГАРДАРИЕ-ЕЦ!
Но лес отвечал ей лишь засыпающим скрипом деревьев, стрекотом сверчков и редкими птичьими голосами. Вёльва взмолилась великой Жнице, чтобы мужчина не успел дойти до трясины и во весь опор побежала в сторону болот.
Волхв внезапно нашелся прямо у самого края топи, Улла буквально влетела ему в спину, не успев сбавить скорость. От падения в болотную муть, припорошенную ряской, их спасла реакция гардарийца — мужчина крутанулся на месте, подхватывая северянку под локти. Коротко взвизгнув, Улла клещом вцепилась в руки разноглазого и потянула его на себя. Резкий разворот и вес женщины сделали свое дело: парочка плюхнулась в заросли осоки нос к носу. Гардариец оказался сверху, прижимая вёльву к траве. Пару мгновений они так и лежали, глядя друг другу в глаза, а потом светловолосый волхв расплылся в счастливой улыбке.
— Боги Всемогущие, — прошептала Улла, чувствуя, как в груди сжимается комок.
— Ты… кричать? — каждое слово на Всеобщем давалось волхву с трудом и выходило с жутким акцентом, поэтому он сопровождал их жестами; сначала ткнул в замершую вёльву пальцем, а затем похлопал пальцами на манер крякающей утки.
— Да. Там, — Ниссен кивнула гардарийцу за спину, — болото.
То, что она сказала это на норманнском, Улла поняла, когда волхв непонятливо нахмурился. Пришлось повторить на Всеобщем, но толку от этого было мало.
Влажная осока неприятно щекотала женщине шею, а вот гардарийцу, кажется, нравился такой расклад событий. Вёльва легонько толкнула его в грудь, показывая, что пора заканчивать возлежания на берегу топи. Тем более, что уже довольно стемнело. Идти до Храма было далековато, да и с иноземцем, который здесь впервые, было опасно. В первую очередь — для него. Ульфра сама еще как-то могла пройти здесь и не свернуть шею, но с попутчиком…
Волхв понятливо кивнул и поднялся на ноги, протягивая руку сейдконе. Она, не задумываясь, приняла помощь. Уткнувшись носом разноглазому куда-то в район шеи, Ниссен поняла, что тот слишком переусердствовал, когда рывком помог ей встать. Самого жреца это ни разу не смущало. Вёльва деликатно отступила на шаг назад и вежливо улыбнулась сияющему мужчине.
Ситуация была патовой. Она не знала гардарийского, а он даже на Всеобщем мало что мог понять. Прекрасно. Теперь Улле предстояло на пальцах объяснить гостю, что ночевать они будут в лесу. Благо голодная смерть им не грозила — волхвов, как и всех остальных, от души накормили дарами урожая этого года, да и утром они уже дойдут обратно… А вот замерзнуть здесь можно было запросто: днем тепло уходящего лета еще грело, но вот предосенние туманы перед рассветом ледяной пеленой укутывали все, невесомой шалью. Дыхание северной зимы начинало ощущаться еще на исходе лета, и вряд ли гарадариец был в курсе таких тонкостей норвийской природы.
— Ты, — Улла ткнула волхва в крепкую грудь, а затем прошагала пальцами в воздухе, — идешь за мной. Понял?
Мужчина понятливо кивнул, а затем прихлопнул комара на шее.
«Отлично!» — обрадовалась, было, кона.
Сначала все шло как по маслу: Ниссен шла чуть впереди, волхв — позади, но вскоре начал отставать. Значит, пора зажигать факел. Вёльва порыскала глазами по окрестности, в поисках хорошей палки, но вокруг были лишь стройные сосенки, а земля под ногами представляла ровный ковер рыжих иголок и редких камней.
— Чтоб тебя, — ругнулась она, сплевывая под ноги и передергивая плечами. Это не укрылось от глаз гардарийца, и через минуту теплая, пахнущая медом и травами, куртка легла ей на плечи. — Что? Зачем ты это снял?
Когда женщина принялась стягивать с себя ее, волхв мягко улыбнулся и замотал головой, что-то отвечая на своем. Улла из этого поняла одно — назад он свою одежду не заберет, даже если околеет. Это было странно, но приятно.
Факел отменялся. Еще не хватало, чтобы волхв замерз и захворал. Улла в последнем, конечно, сильно сомневалась, глядя на буквально пышущего здоровьем мужчину, но всякое могло случиться. Кое-как объяснив, что она от него хочет, Ниссен принялась расчищать место для огня и ночлега. Соорудив небольшое ложе из лапок молодых сосен и елей, женщина принялась чиркать огнивом над небольшой кучкой хвойных иголок, чтобы гардариец видел хоть какой-то ориентир в темноте. Раза с пятого ей удалось высечь искру, и из горки потянулся белесый дымок. Рыжий огонек быстро занялся на сухих иголочках, но кона опасалась, что они слишком быстро прогорят. Волхв вернулся вовремя с целой кучей сухих веток на плече.