Саммер проигнорировала весь тестостерон, боевой настрой и адреналин Брика и, поднявшись на ноги, снова припала к нему, словно пластырь. Она взяла его за руку и обвила ее вокруг себя, а затем повторила то же самое со второй рукой.
— Я с ним не знакома, — прошептала Саммер, истолковав все правильно. И снова ее нежный тихий голос успокоил Брика, как массаж с теплым маслом. — Просто слышала, что он — вожак.
— Ладно, — кивнул Брик и только когда выдохнул, понял, что задержал дыхание. — Так и должно быть.
— Ты же знаешь, что у него есть пара, верно?
— Он сцепился десять лет назад. Это не помешало ему бросить свою пару и остальную стаю в лапах Магнума и упорхать туда, куда он, черт его дери, свалил.
Отличные яркие образцы для подражания, эти Тао. Сначала гнусный Магнум, а потом беглый сын.
Она потерлась о Брика, и все мысли о Магнуме, Дрю и стае исчезли в небытие, оставив только Саммер.
— А теперь мы можем сосредоточиться на нас? — ее голос успокаивал, как и прикосновения, как и песни.
— А есть «мы»? — Брик замер и словно одеревенел, не сомневаясь, что даже малейшее прикосновение подпалит его, как искра лучину.
Но у Саммер такой проблемы не было, и она прижала руки Брика к ее ягодицам.
— А разве нет? Мы знаем друг друга, тебе так не кажется? Разве ты этого не хочешь?
Опустив пышные ресницы, Саммер потупила взор, но перед этим Брик заметил в ее глазах вопрос. Будто она едва набралась смелости, чтобы прыгнуть с большой высоты. Будто ничего подобного прежде не делала. Никогда ничем не рисковала на этой сексуальной арене.
— Пес привел меня сюда. Это он хотел тебя видеть.
— Не ты? — в ее голосе сквозило разочарование.
— Я — одинокий волк. Я не очень хорош в…отношениях.
— Ясно, — Саммер прикусила свою полную нижнюю губу, и Брик подумал, что все потеряно. — Тогда давай не будем этого делать… — «пока что» осталось непроизнесенным, но он слышал это в ее сладком мягком голосе. — Но я — кошка. Порой мне нужны поглаживания.
— Ты…. — он покачал головой, судорожно пытаясь осознать сказанное.
— Я — скинуокер, рожденный в клане Голдспарк, пума, как и моя мать. Предпочитаю форму ворона. Это духовный наставник моего отца.
— Будет война, — пробормотал Брик.
— Не между нами.
— Кэлхун Севен…
— Забудь о нем. Пожалуйста, Брик. Давай разберемся с этим… — она указала между ними, — чем бы оно ни было. Оно…горячее.
Брик застонал. Саммер пошатнулась, словно этот звук опалял, разжигая в ней огонь. Сексуальный. Настолько горячий, что Брику вновь пришлось отвести взгляд.
— Поначалу я не знал, что ты здесь, — прорычал он. — Но душ в коттедже не стоял на повестке дня, когда была возможность плескаться в озере.
— А теперь, когда знаешь?
Брик снова застонал, и Саммер подалась к нему.
— Как я сказал… — он колебался, но затем все же решился. — Идеальна.
С очевидным облегчением она глубоко вздохнула, а затем благословила Брика одной из своих лучезарных улыбок.
— Ты зовешь его псом? — ее бровь приподнялась, как птица в полете.
— Ему подходит, — пожал плечами Брик. — А ты разве никак своего не называешь?
— Нет, — покачала головой Саммер. — Она — слишком много меня. Слишком много «Саммер». Итак… ты все еще не ответил, почему «Аннабель Ли».
— О, — Брик скривил губы и мог предположить, что выглядит сейчас скорее как овечка, нежели волк. — Знаешь стихотворение Эдгара Аллана По «Ворон»18?
— Ты, наверное, шутишь? «И каркнул ворон «Никогда»? Но ворон был демоном, а женщина в поэме — «потерянная Ленор».
— Да, но ты не демон. Ты спасла мою никчемную жизнь, когда я пал на самое дно. Для меня ты не потерянная и не Ленор, поэтому я вспомнил другое стихотворение По, которое знал — «Аннабель Ли». «Я любил, был любим, мы любили вдвоем, только этим мы жить и могли»19.
— Ты же знаешь, что оно тоже плохо заканчивается.
— Но начинается хорошо.
Саммер кивнула.
— Мне нравится эта мысль, — она улыбнулась Брику. — А ты разве не знаешь эту?
Она начала напевать, а затем петь голосом безупречно чистым, как многогранный алмаз такого карата, что хранится в музее. Все тело Брика расслабилось, когда его окутала классическая мелодичная лирика времен Гражданской войны: «Когда черный дрозд весной на иве сидел и качался, я слышал его песню, гласящую — «Ора, Ора Ли».
— Охренеть, да, — Брик сильно ударил свой рот рукой, чтобы извиниться за ругательство. — Намного лучше. «Ведь для меня ты, милая Ора Ли, солнца свет, льющийся сквозь сердце». Чертовски точно. Подходит гораздо больше. Если бы ты не пробудила меня и не снизошла ко мне десять лет назад на том крыльце, как луч света, черт знает, что случилось бы со мной.
— Думаю, ты бы справился.
— Может быть, — пожал плечами Брик. — А может, нет.
— Ну, раз уж мы все уладили… как думаешь, смог бы ты поцеловать меня еще раз?
— Да. Смог бы. О, черт, да.
И он поцеловал Саммер. Со всей страстью.
Глава 3
Ощущение его губ. «О, святой ад». Счастье. Чистота. Парение. Блаженство.
Твердые, сильные, шероховатые, скользящие. Нежные. Такие нежные. Властные и нуждающиеся. Но осторожные, очень осторожные. Будто Брик сознательно осаждал себя, когда чувствовал, что становится слишком жестким, слишком властным альфой, готовым отметить Саммер знаком своего обладания. Оставить на ней свой аромат, а на шее — укус. Но также Брик словно хотел насладиться моментом, сделать его особенным и нежным, без какого-либо давления и сожалений.
Он провел языком по сомкнутым губам Саммер, прослеживая их изгиб и форму, прикусывая самое полное место на нижней губе, игриво, сладко, но затем резко, агрессивно, вибрируя низким рычанием у ее кожи.
В уме Саммер жестокость и мягкость, резкость и нежность контрастировали и противоречили друг другу, взрывая голову, а эмоции взбалтывались, как разбившиеся яйца в коробке.
Этот мужчина пах сосной и свежестью, как тот небольшой резной волк, с которым она спала под подушкой. На вкус Брик был острый и живительный, как ягоды можжевельника, и опьянял сильнее бутылки джина. Саммер запустила пальцы в его густые волосы, мягкие, как пушок на затылке младенца, что бросало вызов твердости во всем остальном. Он был жестким. И огромным. Когда Брик привлек Саммер к себе, она едва могла обхватить руками его широкую мускулистую грудь.
Держась за него, Саммер танцевала на самом краю, куда он толкнул ее одними лишь своими греховными развращающими поцелуями. Волны пряного аромата спаривания Брика купали Саммер, опьяняя и заставляя тонуть в них.
Открыв рот, она предоставила Брику больший доступ, и от проникновения его языка у нее свело пальцы ног. Он вонзился между ее губ и зубов, но она встретила эту безумную силу вторжения своим собственным мучительным голодом. Брик прижал Саммер к своему телу так крепко, что она едва могла дышать. И все же, это было недостаточно близко. Совершенно недостаточно. Саммер хотелось, чтобы он ее съел.
Словно догадавшись об этом, Брик прервал поцелуй и проложил себе путь вдоль ее челюсти, прикусывая шею, после чего облизал ключицу и ниже, чтобы припасть ртом к груди. Боже. Посасывание, кружение, поддразнивание. Язык щелкнул по соску. Затем по второму. Брик заставлял Саммер задыхаться и втягивать в легкие воздух небольшими рывками, что еще больше опьяняло сущностью Брика и поднимало грудь к его рту.
Волосы Саммер были все еще влажными после купания в прохладном озере, а тело — мокрым на весеннем воздухе, но… Все же она горела. Сгорала. Для Брика. Для него одного.
Брик Нортридж. Ее волк. Ее большой, злой, разрушительный, великолепный одинокий волк. Мужчина, которого Саммер так долго любила издалека, его волосы цвета кофе и глаза цвета бренди, грубую щетину, затемняющую твердую челюсть. Неуловимое озорство его вредной, а также крайне редкой улыбки. Взрывной поток тепла и большие сильные мышцы. Наконец-то Брик в ее руках. Целует, как соблазнительный, сходящий с ума по сексу мужчина-собственник. Как огромный, красивый мужчина-волк в расцвете сил. Как мужчина Саммер.