— Никогда не говори «никогда», Дрю.
Не спрашивая о ее чувствах ко мне, я предположил, что это было самое близкое к пониманию того, что ждет нас впереди. И хотя я мог ошибаться, не думал, что ошибаюсь. Основываясь на ее действиях — и реакциях — и на том, что она сказала со вчерашнего вечера, я предположил, что я один, надеялся на большее. Хотя это было нормально. Знал, входя в сегодняшний день, что именно так все может закончиться.
Я вышел и обошел гольф-кар сзади, чтобы взять ее багаж. Ни один из нас не произнес ни слова, я вытащил ее сумки и помог сложить их в багажник ее машины. Удушающее облако неловкости окутало нас. За все то время, что мы провели вместе, нам ни разу не было так неловко. Часть меня просто хотела попрощаться, чтобы избежать этого, но большая часть хотела отправить ее на хорошей ноте.
— Ну, я написал свой номер на обратной стороне соглашения о выезде, а номер курорта напечатан на лицевой стороне. Так что, если захочешь связаться со мной, у тебя есть все мыслимые способы.
Кенни нежно погладил меня по щеке и вздохнула.
— Я бы хотела, чтобы все было по-другому.
— Что ты имеешь в виду? Почему?
— Ты мне действительно нравишься, Дрю...
У меня закружилась голова, сердце подпрыгнуло, а желудок сделал сальто, пока я ждал, когда она продолжит.
— Эта неделя была потрясающей. Ты был потрясающим. И как бы сильно я ни хотела увидеть, куда все может зайти, или узнать, что ждет нас в будущем, наши обязательства не позволят нам. Я не хочу, чтобы ты думал, что мне это неинтересно, потому что это не так. С другой стороны я реалистична, и знала, что это не продлится долго. Это не могло продолжаться вечно.
Я прижался губами к ее лбу и на мгновение задержал осторожный поцелуй.
— Я понимаю, Кенни. Как бы мне не хотелось этого признавать, ты права. Но не могла бы ты оказать мне одну услугу? Если дома что-то изменится, не могла бы ты хотя бы подумать о том, чтобы вернуться? Никто не знает, когда это произойдет, и где мы вообще окажемся в нашей жизни, так что я ничего не жду. Просто хочу знать, что, если тебе представиться такая возможность, ты бы подумала о еще одном отдыхе на курорте «Черная птица».
Она уткнулась лицом мне в шею и нежно обняла меня за талию.
— Я могу обещать тебе это, Дрю. На самом деле, тебе даже не нужно было спрашивать.
Меня охватило странное чувство. В тот самый момент, когда я должен был испытывать ужас, меня наполнила жгучая надежда. Ощущение далекого счастья, как будто где-то в моем будущем все сложилось так, как и должно было быть. Это успокаивало и, вероятно, было единственным, что могло удержать меня от того, чтобы не сойти с ума в тот момент.
Я не хотел отпускать ее, но должен был.
И должен был держаться за надежду и веру в то, что это еще не конец нашей истории.
Еще так много оставалось написать.
Мама медленно открыла дверь моей спальни, вырвав меня из мыслей.
— Что делаешь? Я звала тебя, разве ты не слышала?
Я взглянула на новенький дневник, лежащий у меня на коленях, понятия не имея, как долго смотрела на пустую страницу, словно ожидая, что слова волшебным образом сами напишутся.
— Мне очень жаль, мам. Нет, не слышала.
— Все в порядке?
Я закрыла дневник и подвинулась, чтобы освободить место на кровати для мамы.
— Да, я в порядке. А что?
Она склонила голову набок и подняла брови, молча говоря мне, что не верит ни единому моему слову. Ее пристальный взгляд пронизывал меня до тех пор, пока я не начала сомневаться в собственном здравомыслии, задаваясь вопросом, может быть, со мной действительно что-то не так, и я просто не знала об этом.
— Я не куплюсь на это, Маккенна. Ты дома почти неделю, и большую часть времени отсиживалась в своей комнате. Одна. Ты молчалива, что на тебя совсем не похоже. Заставить тебя участвовать даже в самом незначительном разговоре — все равно, что вырывать зубы. — В ее голосе звучало беспокойство, и это наполнило меня чувством вины — за что именно, я не была уверена.
— Я просто устала. У меня была долгая неделя, за которой последовала чрезвычайно долгая поездка, и я пытаюсь приспособиться к своему обычному расписанию. Как будто мой мозг отказывается выходить из режима отпуска. — Я добавила быстрый смешок, чтобы доказать, что ей не о чем беспокоиться.
— Должно быть есть что-то еще, о чем ты мне просто не говоришь. И это то, что действительно беспокоит меня, потому что я не могу представить ничего такого, с чем ты не могла бы прийти ко мне. Хорошо это или плохо. Что-то случилось с тем мальчиком?
Судя по ее тону, я предположила, что она имела в виду что-то плохое, поэтому быстро покачала головой, чтобы отвергнуть это предположение.
— Вовсе нет. Я имею в виду, хорошие вещи, но ничего такого, о чем не могла бы с тобой поговорить. На самом деле, я уже все тебе рассказала.
Не все.
И не то, чтобы я не могла, потому что могла бы. Я просто решила этого не делать.
— Не буду лгать… Я поймала себя на том, что часто думаю о нем, так что, может быть, в этом все дело. Может быть, ты неправильно истолковываешь мои грезы наяву как что-то другое. Но я клянусь, что это все, мам. В последнее время моя голова, кажется, постоянно витает в облаках, и я не знаю, как это остановить. — Я подняла дневник в качестве доказательства. — Если тебе от этого станет легче, я даже не могу изложить свои мысли на бумаге.
— Где ты его взяла?
Я уставилась на фотографию на обложке блокнота. Это был медный шпиль, возвышающийся из глубин спокойных вод. Я остановилась заправиться в нескольких милях от курорта, и когда зашла внутрь, чтобы заплатить, то увидела его рядом с кассой. Он был единственным, как будто специально ждал там меня, поэтому я купила его.
— По дороге домой с курорта. Это фотография озера. Правда красиво?
Мама медленно кивнула, вероятно, чтобы выиграть время, пока соберется с мыслями достаточно, чтобы придумать другой вопрос. Что было доказано, когда она сказала:
— Я не знала, что ты пишешь дневник.
— Я и не писала, но после прочтения того, что мы нашли на чердаке дедушки, и после поездки, решила попробовать. Но, кажется, это не мое. Я ничего не могу написать. Просто смотрю на страницы и мечтаю, не написав ни единого слова.
— Сколько раз пыталась?
Я прикусила внутреннюю сторону щеки, считая в уме.
— Я дома пять дней, так что... пять раз.
Ее глаза расширились от шока, которого я не ожидала.
— Ну, ты сказала, что он дал тебе свой номер. Ты пыталась позвонить?
— Нет. Какой в этом смысл?
— Боже, я не знаю, Маккенна... поговорить с ним?
Я закатила глаза, хотя и не смогла сдержать улыбку на губах.
— Но для чего? Мы все рано не можем встречаться или что-то в этом роде, так что не вижу смысла усложнять это для нас обоих. Так только затяну это, а у нас обоих и так слишком много забот.
Мама поерзала на матрасе, чтобы удобнее устроиться с ногой под собой, повторяя мою позу.
— Не повредит завести еще одного друга... Если, конечно, между вами двумя нет более глубоких чувств, которые нельзя игнорировать и которые не исчезнут со временем.
— Я буквально только что встретила этого парня, мам. Откуда мне знать?
— Твоя бабушка однажды сказала, что когда ты встречаешь людей, которым суждено быть в твоей жизни — в любом качестве — ты просто знаешь это. Она сказала, что это чувство, которое не имеет смысла, но в то же время имеет его.
Я проигнорировала стеснение в груди при воспоминании о том, что чувствовала то же самое с Дрю, и вместо этого спросила:
— Как это вообще возможно?
Мама пожала плечами, хотя ее глаза были нежными и успокаивающими.
— Честно говоря, Маккенна, я понятия не имею. Единственный раз за всю мою жизнь, когда я чувствовала что-то близкое к этому, была ночь, когда ты родилась.
— Ты встретила кого-то в больнице? — Это было удивительно, учитывая, сколько всего произошло той ночью. Она не только родила ребенка, но и потеряла мать. Я не могла представить, что мама найдет свою вторую половинку в такой ситуации.
Мама засмеялась и покачала головой.
— Нет, глупышка. Я имела в виду, когда я обняла тебя в первый раз.
Что ж, в этом было больше смысла.
— Значит, ты никогда не испытывала таких чувств ни к кому другому? К парню? Даже к моему отцу?
— Думала, что испытывала, но как только ты родилась, я поняла, насколько была не права.
Это заставило меня задуматься, возможно, над самым важным вопросом из всех…
— И как ты поняла, что была не права? Что раньше не испытывала тот тип любви, о которой тебе говорила мама.
Она положила руку мне на колено и тепло улыбнулась.
— Когда твоя бабушка сказала, что ты просто узнаешь, она не ошиблась. Ни в малейшей степени. Как только ты оказалась в моих объятиях, я без сомнения поняла, что никогда не чувствовала этого раньше — силы чувств было достаточно, чтобы все остальное казалось совершенно другим. И с тех пор я этого не чувствовала. Что касается твоего отца, думаю, что я просто хотела, чтобы это было правдой, поэтому убедила себя, что люблю его.
— На что это похоже?
Ее улыбка стала шире, а зеленые глаза засияли ярче.
— Это одна из тех вещей, которые невозможно объяснить. Лучше всего это описала бабушка... ты узнаешь человека на совершенно другом уровне, как будто встречала его раньше, но не мимоходом. Появляется мгновенная связь, которая не имеет смысла. Ты просто любишь этого человека, без всякой причины, без выбора — без желания выбора.
Ее теплые слова покрыли мои руки мурашками.
— Это то, что она чувствовала, когда встретила дедушку?
— Нет.
Когда мама не стала вдаваться в подробности, я наклонилась вперед и спросила:
— Тогда откуда она знала?
— Она не испытывала таких чувств к моему отцу, но испытала это, когда была подростком, вероятно, примерно твоего возраста.
— Подожди... — Я поднял руку, чтобы вмешаться. — Откуда ты это знаешь? Я думала, бабушка держала свое прошлое при себе.