В первый раз чувство порядочности укололо его. Он забыл – или предпочел не вспомнить – насколько серьезней могут быть такие вещи для женщины, чем для мужчины.
Он никогда не хотел причинить Лоре боль; он чувствовал к ней большую нежность и будет с трогательностью вспоминать ее всю свою жизнь. Теперь он понял, как и много мужчин перед ним, что не всегда просто сказать «прощай».
Оставалось сделать только одно. Лучше короткая, резкая боль, чем долгая горечь.
«Пойдем со мной, Лора,» сказал он. «я покажу тебе кое-что.»
Они не разговаривали, пока Леон вел ее к клирингу, который земляне использовали как посадочную площадку. Она была забита частями загадочного оборудования, некоторые из них были упакованы, другие отставлены в сторону для островитян. Несколько антигравитационных скутеров были припаркованы в тени пальм; даже когда они не использовались, они не касались земли, а висели в паре футов над травой.
Но не это интересовало Леона; он целенаправленно шел к сверкающему овалу, который выделялся на клиринге и обменялся несколькими словами с инженером, стоящим рядом с ним. Последовал короткий спор, затем другой сдался с видимым уважением.
«Он не полностью загружен,» объяснил Леон, помогая Лоре взойти на трап.
«Но у нас есть еще такие же. Во всяком случае, другой челнок опустится сюда через полчаса.»
Лора оказалась в мире, которого никогда не знала прежде – в мире технологии, в котором растерялись бы самые блестящие инженеры Талассы. На острове были машины, необходимые для жизни и счастья, но эти были далеко за пределами их сложности. Лора однажды видела большой компьютер, который фактически управлял жизнью островитян и с помощью которого улаживались разногласия не в одном поколении. Этот гигантский мозг был огромным и сложным, но казался теперь страшно простым по сравнению с машиной, которая впечатлила даже ее далекий от техники ум. Когда Леон сел к маленькой до смешного панели управления, казалось, его руки не делают ничего, а просто легко лежат на ней.
Внезапно стены стали прозрачными – и под ними возникла уже сжавшаяся Таласса. Не было ни ощущения движения, ни малейшего звука, но остров уменьшался прямо на ее глазах. Туманный край мира, огромная дуга, разделяющая голубизну моря от бархатной черноты космоса, начал изгибаться все больше и больше каждую секунду.
«Посмотри,» сказал Леон, показывая на звезды.
Корабль уже был виден и Лора почувствовала разочарование, что он такой маленький. Она увидела группы иллюминаторов вокруг центральной секции, но нигде на квадратном и угловатом корпусе больше не было других отверстий. За какую-то секунду иллюзия исчезла. Шок невероятности ударил по ее чувствам и поверг ее на край головокружения, когда она увидела, как безнадежно обмануты были ее глаза. Это были не иллюминаторы; корабль был все еще на расстоянии нескольких миль. То, что она видела, были пустые люки, через которые принимали и отправляли грузовые челноки, курсирующие между звездолетом и Талассой.
В космосе нет чувства перспективы, все объекты кажутся одинаково ясными и резкими, независимо от расстояния. Даже когда корпус корабля возник рядом с ними, затмевая звезды бесконечными изгибами металла, все еще нельзя было судить о его величине. Она могла только примерно угадать, что он по меньшей мере около двух миль в длину.
Грузовик пришвартовался, насколько могла судить Лора, без какого-либо вмешательства Леона. Она прошла за ним в небольшое контрольное помещение и, когда открылся воздушный шлюз, она с удивлением обнаружила, что может ступить прямо на палубу звездолета.
Они стояли в одном из цилиндрических коридоров, которые тянулись в разных направлениях, насколько мог видеть глаз. Пол двинулся под их ногами, понеся их вперед быстро и легко – достаточно пораженная всем увиденным, Лора даже не почувствовала внезапного толчка, когда ступила на дорожку, понесшую ее вглубь корабля. Одной загадкой больше не имело значения. Их будет еще много до того как Леон закончит показывать ей Магеллан.
Прошел час, прежде чем они встретили другое человеческое существо. За это время они прошли целые мили, иногда по движущимся коридорам, иногда поднимаясь по длинным трубам, в которых не было гравитации. Было ясно, что пытался сделать Леон: он хотел дать ей представление о размерах и сложности искусственного мира, который был построен, чтобы нести к звездам семена новой цивилизации.
Один только двигательный отсек, заполненный гладкими, огромными монстрами из металла и кристаллов, был полмили длиной. Когда они стояли на балконе высоко над обширным пространством, где царствовала скрытая мощь, Леон сказал гордо и, возможно, не совсем точно: «Это все мое.» Лора смотрела вниз на огромные, немыслимого вида механизмы, которые принесли к ней Леона через световые годы, и не знала, благословлять ли их за это или проклинать за то, что скоро они могут отнять его у нее.
Они быстро прошли через обширные трюмы, заполненные всеми механизмами, инструментами и запасами, необходимыми на далекой планете, чтобы сделать ее домом, пригодным для человечества. Здесь были мили и мили полок, содержащих ленты микрофильмов или еще более компактных носителей, содержащих культурное наследие человечества. Здесь они встретили группу экспертов с Талассы, которые выглядели пораженными, пытаясь решить, сколько из этого богатства они смогут взять до отправления корабля.
Вспомнив о своих предках, Лора подумала, были ли они также хорошо экипированы для полета через космос? Это было сомнительно; их корабли были гораздо меньше и Земля многого достигла в технике и межзвездной колонизации за века с тех пор, как была открыта Таласса. Когда спящие путешественники Магеллана достигнут своего нового дома, им будет гарантирован успех, если их дух будет соответствовать их материальным ресурсам.
Они подошли к большой белой двери, которая мягко и бесшумно открылась при их приближении, обнаружив самое странное, что можно найти на космическом корабле – гардеробную, в которой рядами висела тяжелая меховая одежда. Леон помог одеться Лоре и оделся сам. Она недоумевая последовала за ним, когда он пошел к кругу замерзшего стекла, вделанного в пол, Затем он обернулся и сказал: «Там, куда мы идем, нет гравитации, так что держись ближе ко мне и делай в точности то, что я скажу.»
Прозрачная дверь в полу скользнула в сторону, как смотровой глазок на двери и из глубины поднялся такой холод, какой Лора не могла вообразить, не имя опыта. Тонкие нити влажности, сконденсированной в морозном воздухе, плясали вокруг нее как привидения. Она посмотрела на Леона, как бы желая сказать, «Неужели ты заставишь меня спуститься сюда?»
Он решительно взял ее за руку и сказал: «Не беспокойся – ты не почувствуешь холода за несколько минут. Я пойду первым.»
Отверстие поглотило его; Лора поколебалась мгновение, затем опустилась за ним. Опустилась? Нет; это было неверно; здесь не существовало верха или низа. Гравитация отсутствовала – она поплыла, лишенная веса в этой хрупкой, снежно-белой вселенной. Вокруг нее были как бы пчелиные соты, сформированные из тысяч и десятков тысяч гексагональных ячеек. Они соединялись пучками труб и проводов и каждая ячейка была достаточно велика, чтобы вместить человека.
И на самом деле, в каждой из них был человек. Они были здесь, спящие вокруг нее, тысячи колонистов, для которых Земля все еще была вчерашним днем. Какие они видели сны меньше чем на половине своего трехсотлетнего срока? Или их мозг почти не работал, оставляя людей между жизнью и смертью?
Узкие бесконечные ремни с петлями для рук через каждые несколько футов были натянуты перед ячейками. Леон ухватился за один из них и они быстро поплыли мимо гигантской гексагональной мозаики. Дважды они меняли направление, хватаясь то за один ремень, то за другой, проделав таким образом около четверти мили.