До конца
Горят огни, шумят станки,
Гудят станки фабричные.
Не в силах я терпеть тоски.
Был брат, – убит. Другим – цветки.
А нам – гроба кирпичные.
Могильный свод фабричных стен.
В висках – удары молота.
В плену мы здесь. И ты взят в плен.
Убит за грех чужих измен.
И всё в уме расколото.
Был брат, – убит. Мой брат убит.
И всё? Гудок? Гудение?
О, брат за брата отомстит!
Прощай, станок. Душа болит.
Иду. Есть правда: – Мщение!
Неизбежность
Убийства, казни, тюрьмы, грабежи,
Сыск, розыск, обыск, щупальцы людские,
Сплетения бессовестнейшей лжи,
Слова – одни, и действия – другие.
Романовы с холопскою толпой,
С соизволенья всех, кто сердцем низок,
Ведут, как скот, рабочих на убой.
Раз, два, конец. Но час расплаты близок.
Есть точный счёт в течении всех дней,
Движенье в самой сущности возвратно.
Кинь в воздух кучу тяжкую камней,
Тебе их тяжесть станет вмиг понятна.
Почувствуешь убогой головой,
Измыслившей подобные забавы,
Что есть порядок в жизни мировой,
Ты любишь кровь – ты вступишь в сон кровавый.
Из крови, что излита, встанет кровь,
Жизнь хочет жить, к казнящим – казнь сурова.
Скорее, Жизнь, возмездие готовь,
Смерть Смерти, и да будет живо Слово!
Завет («Не забывайте обид вековых…»)
Не забывайте обид вековых,
Мучимой раненой чести.
Я зажигаю сверкающий стих,
Полный дрожания мести!
Я научу вас, как верных моих,
Духом быть с пламенем вместе.
Не забывайте обид вековых.
Мести насильникам, мести!
Взрывом вулкана ударим мы в них,
Звуками вражеской вести.
Я возношу торжествующий стих.
Мести насилию, мести!
Русскому рабочему
Рабочий, только на тебя
Надежда всей России.
Тяжёлый молот пал, дробя
Оплоты вековые.
Тот молот – твой. Пою тебя,
Во имя всей России!
Ты знал нужду, ты знаешь труд,
Ты слишком знаешь голод.
Но ты восстал. С тобой идут
Все те, кто сердцем молод.
Будь твёрд, яви ещё свой суд,
Острог не весь расколот.
Тебя желают обмануть,
Опять, опять и снова.
Но ты нам всем наметил путь,
Дал всем свободу слова.
Так в бой со тьмой, и грудь на грудь,
То – зов Сторожевого.
Сторожевой средь темноты,
Сторожевой средь ночи –
Лишь ты, бесстрашно-смелый, ты,
Твои нам светят очи.
Осуществятся все мечты,
Ты победишь, Рабочий!
Поэт рабочему
Я Поэт, и был Поэт,
И Поэтом я умру.
Но видал я с детских лет
В окнах фабрик поздний свет,
Он в уме оставил след,
Этот след я не сотру.
Также я слыхал гудок,
В полдень, в полночь, поутру.
Хорошо я знаю срок,
Как велик такой урок,
Я гудок забыть не мог,
Вот, я звук его беру.
Почему теперь пою?
Почему не раньше пел?
Пел и раньше песнь мою,
Я литейщик, формы лью,
Я кузнец, я стих кую,
Пел, что молод я и смел.
Был я занят сам собой,
Что ж, я это не таю.
Час прошёл. Вот, час другой.
Предо мною вал морской,
О, Рабочий, я с тобой,
Бурю я твою пою!
К рабочему
Рабочий, странно мне с тобою говорить: –
По виду я – другой. О, верь мне, лишь по виду.
В фабричном грохоте свою ты крутишь нить,
Я в нить свою, мой брат, вкручу твою обиду.
Оторван, как и ты, от тишины полей,
Которая душе казалася могильной,
Я в шумном городе, среди чужих людей,
Не раз изнемогал в работе непосильной.
Я был как бы чужой в своей родной семье,
Меж торгашами слов я был чужой бесспорно.
По Морю вольному я плыл в своей ладье,
А Море ширилось, безбрежно, кругозорно.