Потянулись минуты в ожидании казни. Почему-то я себе представлял все это именно как казнь.
Мимо прохаживались приставы, за дверью творилось что-то неизвестное. Из всех нас с процедурой был знаком только Глеб — из-за своей политической биографии, да, может, Вадим, мы же с Бырой и Седым были в суде первый раз. Интересно, чем это все для нас обернется?
От моих размышлений меня оторвал Седой, он склонился через поручень кресла, в котором сидел, и спросил меня:
— Слушай, а почему они вчера всех задерживали? Ведь люди имеют право собираться… — он достал откуда-то из кармана тоненькую брошюру с заголовком «Конституция Российской Федерации», открыл ее, принялся листать… я понял, что он хочет процитировать мне тридцать первую статью…
— …Мирно и без оружия, — я опередил его. — Да, есть такое.
— И почему тогда ОМОН хватает людей?..
Еще один вопрос, поставивший меня в тупик. Что-то много их в последние дни… И что я должен был ему ответить? Что Конституция — это отписка для обывателей, сидящих дома и смотрящих телевизор, а не должностная инструкция для ОМОНа, или что президент –гарант этой самой Конституции — давно уже на нее плюнул и правит так, как ему в голову взбредет — от того и вчерашние волнения?..
И то и другое было верным, и то и другое могло моментально убить наивного Седого, который до вчерашнего дня не сталкивался с безжалостной машиной государства, найдя себе тихую уютную нишу в социальном лабиринте и практически не покидая ее. Хватило мне вчерашнего приступа, пусть мужик живет. Я ответил:
— Если честно — я не знаю. Может, ошибка какая вышла. Может, еще что… — я развел руками. — В мире много несправедливости. Судья вам объяснит…
Как раз в этот момент отворилась дверь, из зала вышел пристав и пригласил Седого. Седой прошел в зал вместе с супругой, которая после вчерашнего, видимо, зареклась оставлять его одного.
Дверь закрылась. Прошло минут пять, и Седой с супругой вновь появились в коридоре. Судя по виду Седого, он был удовлетворен результатом рассмотрения своего дела. Ну и хорошо. Я был рад за него.
Следующим за ним пригласили меня, я прошел в зал судебных заседаний, и поэтому расспросить Седого в подробностях не получилось.
Оплывший боров-судья сидел за небольшой кафедрой и листал протоколы. Было видно, что ему скучно, и он попросту коротает здесь время, раз уж государство наделило его судейскими полномочиями. По указанию пристава я встал на специально отведенное место для подсудимых. Тот же пристав сунул мне какой-то бланк.
— Переноси по месту жительства, — сказал мне он. — Чтобы сейчас не рассматривать. Пойдешь домой, а потом тебя вызовут повесткой…
— Так можно?
— Конечно. Вот бланк заявления только заполни.
После ночи, проведенной в камере, участвовать в судилище не хотелось совсем, хотелось домой, хотелось спать, я воспользовался подвернувшейся мне возможностью. Заполнил бланк, поставил подпись. Пристав забрал его и отнес судье, который восседал метрах в пяти от меня. Тот вскользь пробежался глазами по бумажке и изрек:
— Свободен.
Я покинул зал.
— Ну как? — спросили меня Глеб и Быра.
— По месту жительства перенес.
— Понятно.
Мои товарищи сделали то же самое, по инициативе суда, само собой. Но сегодня эта инициатива совпадала с нашей, как ни странно. Через полчаса мы были свободны. Вышли на крыльцо, там встретили майора.
— Уже? — удивился он.
— Все, оправдали нас.
— Быть такого не может…
Майор специально пошел узнавать, мы же закурили. Формально мы могли теперь плевать на майора с высокой колокольни храма свободы. Но хотелось триумфа. Вскоре тот вернулся.
— По месту жительства перенесли? Жаль… Надо было вам пару суток административного ареста впаять.
— Товарищ майор, не будьте кровожадны — вам это не идет, — мы рассмеялись.
— Ладно, больше не попадайтесь, понятно?
— Еще бы.
— Поехали! — скомандовал майор своим подчиненным, они загрузились в «Газель» и отчалили от здания суда.
Почти сразу же за ними к суду стали подъезжать автобусы с задержанными за вчерашний сход. Автобусов было много.
— Ого, — присвистнул Вадим, — это им работы, — он кивнул в сторону суда, — до вечера хватит.
— Видимо, поэтому и отправляют по месту жительства.
— Не иначе…
— Ну ладно, — Вадим протянул нам свою ладонь, — давайте прощаться, я домой.