— Ага. У нас тут работы и вправду нет.
— Хоть что-то точно не изменилось за время моего отсутствия!
Мы смеемся. Смех — это идеальный путь для побега из реальности, лазейка, в которую можно нырнуть на время, забыв обо всем. Говорят, смех продляет жизнь. Смех — это и есть жизнь. Единственная из всех возможных, настоящая.
— Пора домой.
— А пиво?
— По дороге допьем.
— Ладно.
Мы прощаемся с Артемом — он живет в другом районе. Жмем друг другу руки. Он рассказывает анекдот напоследок. Смеемся. Потом расходимся.
Идем по улице молча. Наговорились за сегодня. Я просто наслаждаюсь майским вечером и пустотой в голове. Там нет иллюзий, нет тревог и надежд, пустота — одна обволакивающая и баюкающая пустота. Словно что-то большое и больное покинуло мою голову, оставив взамен себя эту целительную умиротворяющую пустоту. Наверное, это чувство — верный спутник свободы. Ты свободен, когда пуст.
Прощаемся с Петром на лестнице в парадной — он мой сосед, живет на два этажа ниже.
— Ну, давай, старик, удачи тебе, — жмет мою руку Петр.
— Тебе тоже.
— Ага. Если что — звони.
— Обязательно.
Возвращаюсь домой в двенадцатом часу — куда только подевалось время? Вроде недавно из дома вышел… Встречает мама:
— Нагулялся?
— Вроде того.
— Опять пиво пили?
— Не без этого.
— Лучше бы о будущем думал.
— Я подумал.
— И что?
— Жизнь невозможно начать с чистого листа в силу природы самой жизни.
Мама хмурится, потом смягчается.
— Есть будешь?
— Буду.
— Тогда переодевайся и мой руки.
— Не вопрос.
Я ужинаю и смотрю телевизор. Вечерние ток-шоу с приевшимися ведущими, какие-то однообразные фильмы с похожими сюжетами. Родители в комнате смотрят «Дом-2». Это бесконечный телевизионный проект с девизом «Построй свою любовь», где глупенькие провинциальные мальчики и девочки перед камерами корчат некое подобие взаимоотношений. Суррогат чувств. Эрзац реальности. «Дом-2» шел задолго до того, как я ушел в армию, идет и сейчас. Ничего не меняется, все повторяется. Жизнь невозможно начать с чистого листа. Я иду спать.
Чумной танец
Время останавливается, когда ты входишь в Город Убийц. Все блокпосты пройдены — ты можешь свободно двигаться вглубь лабиринта. Ты — убийца, и ждут тебя на улицах коллеги по ремеслу. Но отступить нельзя — чума идет по следу.
Караваны незрячих и безумных тянутся в город, смерть ступает по их пятам. Спасение там — в городе, если, конечно, вообще возможно спастись среди жрецов смерти, исправно приносящих ей свои жертвы. Но мы несвободны в своем выборе.
Пикирующая реальность, козни осенних печалей. Вглубь города, все дальше в лабиринт. Такова миссия — условное спасение. Все идут в этот Храм, к алтарю, что на вершине Зиккурата. Там освобождение от ига болезни. Фикция, зовущая вдаль.
— Побег из капкана в силок, — говорит мой незримый собеседник.
— Свистопляска чумной мечты, — вторит первый встречный убийца.
Я избегаю кинжала, наношу удар первым. Либо ты, либо тебя. Иного не дано. Изменчивая структура небытия. Будь ты — кто-то или никто — не важно, цена смерти одна для всех. Противоядие тоже одно. Говорят, где-то в Храме. Точно не знает никто. Всех гонит страх. А больше ничего и не осталось.
Беглые преступники и просто любители легкой наживы — все здесь. Словно насекомые полураспавшихся планет роятся вокруг полуслепого солнца. Оставить все, идти в неизвестность.
— Там, в Храме, может быть, такой же разгул чумы, что и за пределами Города, — говорю я сам себе, — никаких гарантий нет.
— Но ведь так хочется верить, что не ошибешься? — спрашивает незримый собеседник.
— Очень хочется.
Переломанный позвоночник прошлого, вырванные внутренности настоящего — никто не хочет гадать, но другого не остается. Ты либо играешь по этим правилам, либо ты стерт.
Пагубная концепция мироздания: твоя цель впереди, потому что позади твоя смерть. Смерть не может быть целью? Или цель не может быть смертью?
В Городе Убийц данный постулат таки работает. В обе стороны. Уходя от чумы, ты напарываешься на аламутского ассасина. У него снайперская винтовка американского спецназа с лазерным прицелом, немного устаревшая модель, но Смерти все равно, она не гонится за модой. Тебя прикончит он, а не чума. И так далее.
Однако страх будет гнать людей и дальше. Попытка выжить в огне печей концентрационного лагеря. Пусть будет так. Достоверная иллюзия свободы.
— Что есть свобода?
— Как и ее отсутствие — ничто.