— Ковры, миледи? — переспросил Грэлэм, слегка поворачиваясь на стуле, чтобы увидеть ее лицо. Его темные брови удивленно поднялись. — Вы хотите превратить мой дом в дворец? Вам так не нравится Вулфтон?
«Черт бы вас побрал, милорд», — подумала Кассия. Она прекрасно знала, что Грэлэм был в Святой Земле и восхищался комфортом и роскошью убранства тамошних богатых домов. Так говорил ей отец.
— Да, — ответила она отважно. — Если не хотите обменивать шерсть, я пошлю письмо отцу. Конечно, он будет рад помочь украсить Вулфтон,
— Вы не будете посылать письма своему отцу! Он с силой ударил кулаком по столешнице, так что задрожала посуда.
— Очень хорошо, — спокойно согласилась Кассия, заставляя себя сдерживаться, чтобы не дать мужу сорвать на себе его скверное настроение. — Чего же вы хотите, милорд?
«Я вспылил и показал свой дурной нрав, — внезапно осознал Грэлэм, — и маленькая ведьма отлично все понимает». Боже, как ему хотелось сломать ее! Как эта пигалица смеет критиковать его дом? В течение нескольких прошедших дней его жена задирала нос и не обращала на него внимания, зная, что ночью она в безопасности — ведь он имел глупость поклясться, что не будет принуждать ее к близости! Не подумав, он дал женщине власть над собой!
К счастью, Гай избавил своего господина от необходимости отвечать. Громко рассмеявшись и заглушая шум застолья, он сказал:
— Милорд! У вас вид человека, ляжки которого пребывают в благодати! Можно ли малым сим, вашим людям, рассчитывать на такую же роскошь?
— Все, чего вы заслуживаете, сэр Гай, — насмешливо откликнулся Грэлэм, — это удара моим мечом плашмя по заднице!
Послышалось веселое улюлюканье людей Грэлэма, и его оружейник Дрейк хлопнул Гая по спине.
— Я бы не возражал, — давясь от смеха, прохрипел он, — если бы твоя задница получила хорошую порку.
Грэлэм снова повернулся к жене. Она смеялась. Глаза ее искрились, на губах цвела нежная улыбка. Он проследил направление ее взгляда и почувствовал, как тело его цепенеет. Гай! Она открыто улыбалась этому красивому молодому рыцарю. Где-то в животе у него завязался тугой огненный узел.
— Кассия!
Она вздрогнула, ошеломленная яростью и грубостью его тона; улыбка исчезла с ее губ. Но Кассия все же заставила себя смотреть мужу прямо в глаза, ожидая продолжения его речи.
— Принесите ваш плащ. Я хочу поговорить с вами. Кассия замешкалась, проклиная себя за трусость, и все же не могла отделаться от страха, потому что не знала его намерений.
Лорд Грэлэм понизил голос до едва слышного угрожающего рычания.
— Ты предпочла бы уединение нашей спальни? Кассия тотчас же вскочила со стула. Нэн стояла к ней ближе всех, и она крикнула служанке голосом, прозвучавшим резко и отрывисто:
— Мой плащ, Нэн! Он в моей комнате. Та бросила на хозяйку полный яда взгляд и не торопясь вышла из зала.
Кассия, допивая остававшееся в ее кубке вино, старалась обрести спокойствие.
— Вы всегда так резки со слугами, миледи?
Она бросила на мужа непонимающий взгляд.
— С моими слугами! — В голосе Грэлэма появились угрожающие нотки.
— Вы имеете в виду свою шлюху? — пробормотала Кассия чуть слышно, но при этом глаза ее были потуплены и она покачала головой.
Кассия ощутила на себе сочувственный взгляд Гая, когда муж повел ее из зала, держа за локоть. Она робко улыбнулась в ответ, но Грэлэм рванул ее за руку, заставив чуть не бежать за ним по лестнице во внутренний двор замка.
Луна была уже почти полной и отбрасывала серебряный свет на здание. Кассия полной грудью вдохнула прохладный вечерний воздух.
— Куда вы хотите пойти, милорд?
— На крепостной вал.
Неужели он хочет сбросить ее с высоты? Она представила свое тело, летящее вниз по воздуху и врезающееся в землю, и содрогнулась от этой мысли.
Когда они добрались до восточной башни, рыцарь замедлил шаги и, сжав обе ее руки, повернул Кассию лицом к себе.
Медленно он провел руками по ее волосам, спускаясь все ниже; его мрачные темные глаза не отрывались от ее лица. Она почувствовала, как пальцы мужа охватывают ее горло.
— Вам не удастся убежать от меня и укрыться в объятиях другого мужчины, — сказал он тихо, и пальцы его легонько надавили на ее нежную шейку.
— Я… я не понимаю, о чем вы говорите, милорд, — прошептала Кассия.
— Не понимаете, миледи?
Де Моретон смотрел сверху вниз на ее бледное лицо, и губы его кривились.
— Женщина рождается с ложью на устах… Но большинство ваших сестер обладает достаточным хитроумием, чтобы скрыть свои похотливые взгляды в присутствии мужа. Вы, Кассия, были благословлены любящим отцом, который не мог даже заподозрить вас ни в чем дурном. Слушайте меня внимательно, миледи жена. Я не потерплю, чтобы вы делали из меня дурака и украшали рогами.
Кассия была потрясена. Неужели он и правда думает, что она желает сделать своим любовником одного из его людей? Единственный мужчина, с которым она проводила время, был его управляющий. Его подозрения были нелепы и вызывали только смех.
От возмущения Кассия даже забыла свой страх.
— Значит, больше мне нельзя улыбаться, милорд? Нельзя разговаривать с Блаунтом? Клянусь всеми святыми, он годится мне в отцы!
— Вы вовсе не Блаунту улыбались столь обольстительной улыбкой, миледи. Забудьте о своих женских хитростях и обмане. Вам никогда не придется лежать в постели с другим мужчиной, и, если у вас есть желание быть вспаханной, я это сделаю.
— Нет, — задыхаясь, крикнула она, — вы обещали мне!
— Вы воображаете, что я позволю Гаю наслаждаться вашей благосклонностью, как только я повернусь к вам спиной? — Грэлэм чувствовал, что зашел дальше, чем собирался, но уже не мог остановиться.
— Гаю? — повторила Кассия без всякого выражения.
— Да, черт возьми! Даже его имя вы произносите нежно!
— Вы нелепы, — прошипела она в ответ, четко выговаривая каждое слово.
Грэлэм издал яростный рев и рванул ее к себе.
Кассия колотила кулаками по груди мужа но он только крепче сжимал ее, и руки ее бессильно упали вдоль тела. Грэлэм наклонился к ней; она попыталась отпрянуть назад и почувствовала его поцелуй на шее. Рука рыцаря запуталась в ее волосах, его рот расплющил ее губы, но у нее уже не было сил сопротивляться: она только тихо плакала. Его язык с силой уперся ей в лицо в явным намерением оказаться у нее во рту. Она представляла, как выглядела, когда он в прошлый раз занимался с ней любовью: покорная, пассивная, неподвижная как бревно, без сопротивления терпевшая боль. Кассия слегка раздвинула губы, и как только его язык вторгся в ее рот, сильно укусила его.
Рыцарь в ярости отпрянул.
— Ах ты маленькая сучка! — задыхаясь, бормотал он, ощупывая свой рот. Схватив жену за плечи, Грэлэм тряс ее, пока ее голова не замоталась взад и вперед, как у тряпичной куклы. Внезапно он отпустил ее и отступил.
И тогда она заговорила как безумная, забыв об опасности:
— Ты снова принудишь меня? Изнасилуешь? Я не хочу, чтобы ко мне прикасались мужчины, слышишь? Ни один мужчина! Все вы негодяи, себялюбивые жеребцы! Как-то ты говорил мне о наслаждении. Теперь я знаю — для женщины его не существует. Она должна лежать безучастно и тихо и терпеть жестокие надругательства, как животное! Ты мне столько лгал, Грэлэм! Я ненавижу тебя!
Он поднял руку с намерением закрыть жене рот, прекратить это словоизвержение и снова привлечь ее к себе.
Но Кассия отпрянула с криком:
— Лучше убей! Мне все равно!
Прищуренные глаза рыцаря не отрывались от нее, а лицо его было мрачно как ночь. Не сказав ни слова, он отвернулся и зашагал по деревянному настилу, направляясь к внутреннему двору замка. На мгновение его остановили ее глухие рыдания, и он выругался сквозь зубы.
«Это всего лишь женщина, — думал Грэлэм, — она мое имущество, черт бы ее побрал, и заслуживает только того, что я пожелаю дать ей». И все же он не мог заставить себя забыть отчаяние жены, даже когда был уже далеко и не мог ее слышать.