Пламя камина дикими языками плясало на склоненной голове женщины, в то время как ее губы кривила циничная улыбка, так похожая на улыбку самого Орла.
– Юность с наивностью – ах, как мило! – процедила она сквозь зубы, медленно обходя Линет и рассматривая ее с ног до головы.
От девушки не укрылся тот полный разочарования темный взгляд, которым незнакомка закончила свое исследование, и, сгорая от стыда, Линет подняла на женщину вопрошающий взгляд. Та лениво пожала плечами и ответила, ничуть не пытаясь скрыть оскорбление, содержащееся в убийственных словах:
– Я полагала, что решение Орла выбрать в заложницы именно тебя обусловлено причиной более глубокой, чем та, о которой он говорил, но теперь вижу, что это совершенно не так. Ты не та женщина, ради обладания которой Райс станет рисковать жизнью.
Трудно было обидеть девушку больнее, но тем не менее она, все детство и юность которой прошли в беспрестанной работе над собой, в выработке самообладания, в ответ на эту тираду лишь надменно вздернула подбородок. Она не позволит себе поникнуть перед этой женщиной и не поддастся гневу, как не поддалась ревности. Женщина тоже выглядела теперь гораздо беспокойней, и Линет неожиданно догадалась, что, вероятно, красавец-принц давал ей немало поводов к столь агрессивному поведению; взять хотя бы его жгучий поцелуй в рэдвеллской башне. Девушка почувствовала к незнакомке почти симпатию и одновременно стыд за свое поведение прошлой ночью.
Она ласково взглянула на смуглянку, и та ощутила, как от светло-карего взгляда пленницы поднимается волна удивления. Женщина поспешно отвела глаза.
– Вне зависимости от странных вкусов Орла, ты с братом окажешься в смертельной опасности, если попробуешь вырваться отсюда через земли, где вдоволь найдется охотников на твое юное тело.
– Пусть только они попробуют прикоснуться к сестре! – Алан уже достаточно навидался женщин, игнорирующих его присутствие, и потому вел себя достаточно вызывающе. – Я сумею защитить Линет даже ценой собственной жизни!
Темные глаза помягчели.
– Думаю, что твоя защита окончится полным поражением и не спасет никого. В Рэдвелле и в других норманнских землях ваши желания еще кое-как уважаются, благодаря вашему положению и вашему будущему, но здесь, на земле кимеров, сердца людей ожесточены в битвах с вашим отцом, жадным до чужого, и потому тебя смахнут как назойливую муху, лишь бы полакомиться сладким кусочком.
Алан гордо выпрямился, но, как ни старался, голова его едва доходила до плеча черноволосой женщины. Он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать ситуации, когда слова становятся бессмысленными, но горящая в глазах ненависть выдавала все обуревающие мальчика чувства.
Линет с трудом удержалась от желания ободрить брата, испытавшего столь незаслуженное оскорбление, – но это бы лишний раз подчеркнуло его юный возраст. Девушка поняла это сразу, но куда труднее было объяснить вдруг смягчившийся тон незнакомки и ее сожаление по поводу обиды мальчика. Линет никак не могла решить, почему это сердце, столь непримиримое по отношению к ней, смягчилось при дерзком поведении подростка.
– Так что, – красные губы снова сложились в злую усмешку, – лучше вам оставаться здесь, под охраной Орла. По крайней мере до тех пор, пока он не получит требуемого.
Слова эти также показались Линет несколько странными. Почему эта женщина все время называет своего мужа Орлом? Нарочно ли она постоянно отделяет себя от него, употребляя не имя, а прозвище? Неужели его измены заставляют ее ставить между ними этот бесполезный барьер? Но не успела Линет ответить и на один из этих вопросов, как дверь за ее спиной приоткрылась.
– Клянусь, это так – до тех пор, пока мои земли не будут мне возвращены.
Густой бархатный голос, раздавшийся прямо за спиной у девушки, заставил ее судорожно обернуться, но в тот же миг длинная юбка, обернувшись вокруг уродливо замотанных ног, потянула Линет к полу, и она бы непременно упала во второй раз, если бы мощная рука Орла бережно не поддержала ее за талию. Итак, он спас ее от вторичного падения, но не от унижения, вновь волной захлестнувшего девушку при этом доказательстве своей неуклюжести, и не от дрожи, пробежавшей по ее телу от его неожиданного объятия.
Чуть задержав девушку в своих сильных руках, Райс искоса взглянул в ее широко распахнутые медовые глаза, отененные длинными ресницами, и чуть заметно улыбнулся. Улыбка эта не покинула его лица даже при известии о предпринятом было юной парой неудачном побеге.
– Попытка ваша бессмысленна, ибо стража расставлена повсюду и убежать дальше наружной лестницы невозможно.
Всеми силами стараясь замять нелепый инцидент с падением, Линет, тем временем, старательно расправляла платье. Почему же случается так, что она постоянно выглядит перед этим человеком дурочкой? Хороша она, наверное, сейчас, с ногами, замотанными до колен в рваное тряпье, в разорванном платье и с волосами, разбросанными по плечам так, как едва ли подобает высокородной девице! Линет пыталась как-то оправдаться, найти более или менее достойный ответ, но, прежде чем она в этом преуспела, снова раздался голос темноволосой женщины.
– Пока твои земли не будут тебе возвращены? – В ее голосе звучала насмешка и горечь. – Еще одно доказательство того, что ты провел при норманнском дворе слишком много времени, Райс. Ты забыл, что уэльские принцы, в отличие от норманнских королей и баронов, не владеют землями своего народа.
– Нет, Грания, – порывисто обернулся к ней принц, – я не забыл ничего – ни за десять лет моего отсутствия, ни за пять – моего пребывания дома.
Улыбка сбежала с лица Райса, ставшего холодным и жестким: никогда еще с самого его возвращения на родину не сказала ему сестра ни одного ласкового слова. Конечно, когда его, высокородного и богатого заложника, отправили к норманнам, сестра была еще совсем неразумным ребенком и многого не понимала, но теперь это вовсе не служило оправданием ее постоянных упреков и укоров в том, что от него тогда никак не зависело.
– Ты, вероятно, забыла, что я был отправлен в Нормандию для безопасности кимерского народа и сохранения мира в нашей стране. – Голос Райса звучал все громче. – В той стране, которой я владею сейчас не только по праву рождения, но также по воле народа и по праву поединка!
Про Линет принц, казалось, совсем забыл, и девушка с ужасом чувствовала, как сжимаются на ее плечах стальные руки, а в черных глазах стекленеет лед. Превозмогая боль, она с тоской ждала подтверждения своей недавней разгадки: эти двое женаты, но, увы, как видно, не очень счастливо – и подтверждение этому действительно скоро последовало.
– А, кроме того, эти земли мои, еще и благодаря нашей связи.
– В который раз можно поднимать эту тему, Грания? – неожиданно разрядил повисшее напряжение третий голос. – Ты должна благодарить Райса уже за то, что он заставил этого скаредного графа понять ложность своих целей и увидеть Абергель-Фарм принадлежащим подлинным владельцам.
Линет увидела, как лицо Грании при этих словах побелело, и, обернувшись, обнаружила, что принадлежат они тому самому смуглому бородачу, который помогал принцу привести заложников прошлой ночью. Девушка выпрямилась и чуть было не рванулась ему навстречу, сжигаемая желанием ответить на оскорбление в адрес отца, но Райс, сразу же почувствовавший у себя под руками движение ее хрупкого тела, заговорил сам, прежде чем Линет успела раскрыть рот.
– Оувейн говорит правду. Земли, которые я требую у графа, были приданым Грании, а до того – приданым ее матери, и много лет назад граф Рэдвелл поклялся не применять силы и лишь честью действовать на этих территориях.
Янтарные глаза вспыхнули изумлением, и, довольный, Райс перевел взгляд на Оувейна, одарив его милостивой улыбкой.
– Я очень доволен, что даже без моего напоминания Оувейн говорит только на том языке, что понятен тебе и брату. Пусть лучше ты будешь знать правду, как бы горька она ни была. Поступить иначе – значило бы посеять в тебе подозрения, которые, как известно, имеют обыкновение множиться, подобно растущим в темноте грибам.