Он отполз в свой угол, и долгое время после этого Джош и Робин слышали, как он бормочет и молится высоким, поющим голосом.
Робин покачал головой и лег на бок, чтобы подумать.
Брат Тимоти поставил свою оловянную чашку позади себя. Джош поднял ее и, сев, задумался на мгновение. Он провел своим пальцем вдоль острого края ручки и получил замечательную кровоточащую линию.
Глава 89. Самая великая сила
– Пожалуйста,– сказала Шейла Фонтана, трогая Сестру за плечо. – Можно я… подержу это опять?
Сестра сидела на матраце на полу и пила отвратительный суп, который принесли охранники несколько минут назад. Она взглянула на Свон, которая сидела рядом с ее собственной чашей водянистого завтрака, и затем она подняла тонкое одеяло, которым был задрапирован нижний край матраца; внизу матраца было прорезано отверстие и удалено немного наполнителя.
Она отодвинула от себя изношенный кожаный футляр, предлагая его Шейле.
Глаза другой женщины загорелись и она села на пол так же, как дети это делают в Рождественское утро.
Сестра смотрела как Шейла торопливо расстегивает молнию на футляре.
Шейла забралась в него и ее рука вылезла обратно, держа стеклянное кольцо.
Темно–голубой огонь прорвался через него, озаряв на мгновение все вокруг, а затем исчез.
Темный голубой свет вызвал учащенное сердцебиение у Шейлы.
– Он сегодня ярче! – сказала Шейла, ее пальцы нежно ласкали стекло.
Осталось только одно острие стекла.
– Вы не думаете, что он сегодня ярче?
– Да,– согласилась Свон. – Я думаю, что да.
– О… это так красиво. Так красиво.
Она протянула его Сестре.
– Заставь его быть ярким!
Сестра взяла его, и как только ее рука приблизилась к его холодной поверхности, драгоценные камни вспыхнули и загорелся огонь вдоль золотистых нитей.
Шейла смотрела на это пораженная, и в этом чудесном свете ее лицо теряло свою суровость, линии и морщины смягчались, груз лет исчезал. Она все же сделала это тогда, когда Сестра рассказала о нем в первую ночь. Она вышла в поле и нашла могильную доску, гласящую: “РАСТИ ВИТЕРС”. Грузовики, бронированные машины катились по полю, и солдаты насмешливо звали ее, но ничто из всего этого не беспокоило ее. Сначала она не могла найти указатель и бродила взад–вперед вдоль поля, ища его, и упорно продолжала искать, пока не нашла, все еще торчавший из земли, но уже неустойчиво наклоненный в одну сторону и весь растрескавшийся. Следы шин оставили зигзаги везде вокруг него, а возле лежал мертвый человек с простреленным лицом. Она опустилась на колени и начала разрывать маслянистую грязь. И потом, наконец, увидела торчащий край кожаного футляра и вытащила его. Она не стала открывать футляр, а спрятала его под пальто так, чтобы никто не мог отнять его у нее. Затем она сделала еще одну вещь, о которой просила ее Сестра. Она вытащила указатель из земли и отнесла его далеко от того места, где он был первоначально, и там оставила его лежать в грязи.
Держа футляр под полой своего тяжелого пальто и пряча свои грязные руки, она вернулась в трейлер. Один из охранников выкрикнул:
– Эй, Шейла! Мне как, заплатить, или сегодня это бесплатно?
Другой охранник попытался схватить ее за грудь, но Шейла проскользнула внутрь и захлопнула дверь перед его хитрым лицом.
– Так красиво,– прошептала Шейла, когда смотрела, как светится драгоценный камень. – Так красиво.
Сестра знала, что Шейла в восторге от стеклянного кольца, и она очень хорошо хранила их секрет. За это время, что они были вместе, Шейла рассказала Сестре и Свон о своей жизни до семнадцатого июля, и как полковник Маклин и Роланд Кронингер напали на них с Руди на земле грязных бородавочников, на берегу Великого Соленого Озера. Она больше не слышала детского плача и Руди не преследовал ее в кошмарах; когда бы ребенок ни начинал плакать, Свон всегда была рядом и заставляла младенца замолчать.