— Неужели в такое утро у тебя не появляется желание куда-то пойти, что-то делать? — спросил Эгле Янелиса.
— Сейчас на большой реке сплавляют лес. Я, может, на несколько дней пойду с плотовщиками. Вниз по течению, а со Взморья вернусь автобусом. На той неделе у нас игра с валмиерской командой. Надо потренироваться, — излагал свои планы Янелис, делая бутерброд с ветчиной.
— А как насчет работы? Когда я уйду в отпуск по болезни, денег у нас станет поменьше. Мне не хочется распространяться на эту тему, но я считаю, что об этом надо сказать заблаговременно.
Герта налила кофе.
— Вся жизнь впереди. Еще наработается. Пока ты будешь в отпуске, я перейду на полторы ставки.
— Да я и не говорю, что прямо с завтрашнего дня надо поступать на работу. — Эгле почувствовал, что если он продолжит разговор о работе, то останется в одиночестве. Герта и Янелис будут сидеть за столом, но тем не менее он будет одинок. Ему очень не хотелось этого.
Сегодня Герта впервые после отпуска собиралась на работу. Она надела цветное ожерелье из ракушек, пусть в санатории почувствуют, что она побывала в Крыму.
Подогнав к дому машину, она зашла в гостиную за сумочкой. Когда она вернулась к машине, там уже сидел Эгле.
— Ты куда? Мы же договорились, что ты будешь отдыхать.
— Буду, буду, надо только переоформить финансовые документы на Берсона, чтобы банк выдавал деньги по его подписи.
В санатории Эгле приводил в порядок финансовые и прочие дела. Однако в свой кабинет больше не заходил, чтобы не получилось, будто тогда, при Гарше, он попрощался с бородачами и гипсовой девочкой не всерьез.
Прежде всего Эгле по заведенной привычке зашел в рентгеновский. Посидел на удобном сиденье, прижавшись лбом к экрану и не шевелясь, потому что вдруг снова закружилась голова и все тело пронизала боль.
Позднее он вместе с Аболой обошел палаты, перед больницей надо было поглядеть, как дела у тех больных, кому он назначил Ф-37.
Ирена Лазда заулыбалась при виде врачей.
— Туберкулезный очаг у вас рассасывается, — сказала ей Абола.
Эгле заметил на тумбочке Лазды несколько писем.
— Наверно, и сердце больше не шалит? — спросил он весело.
Лазда залилась краской, но на этот раз слезы в ее глазах не заблестели, как тогда в автобусе-флюорографе.
— Откуда вы знаете? — удивилась она.
Эгле, в свою очередь, удивился, отчего так сильно укоротились волосы Ирены и словно бы слежались в отдельные прядки. Кажется, теперь это модно! От туберкулеза прическа не меняется, подобный симптом не описан в мировой медицинской литературе. Ага, — по соседству лежат две молоденькие рижанки. Стало быть, санаторий способствует не только выздоровлению, но и культурному обмену. Вреда в этом, конечно, нет, только неизвестно, понравятся ли короткие волосы тому длинному парню.
Когда они вошли в соседнюю палату, Дале старательно подводила тушью глаза. Чтобы замаскировать мешочки под ними, требовалось много краски.
— А я-то полагал, что вы уже давно дома… — искренне удивился Эгле.
— Совершенно неожиданно у нее вновь обнаружены палочки, — пояснила Абола. — Мы должны выяснить, откуда они выделяются. Возможно, из больного бронха.
Оставив коллегу в коридоре, Эгле вернулся к Дале и, поскольку в палате никого больше не было, пристально посмотрел ей в глаза.
— Это не ваши бациллы. Из ваших легких бациллы не выделяются. У кого вы одолжили микробов и с какой целью? Пенсию вы получите и без того как инвалид второй группы.
Дале осторожно облизала свои ярко накрашенные губы.
— Верно, доктор, это не моя мокрота. Но ведь Алдеру плохо, мне нужно быть с ним.
— Могли бы мне сказать!
— Я же знаю, что по инструкции вы не можете так долго держать хронических больных.
— Вечная беда всех туберкулезников — слишком много вы знаете. Инструкции вам известны, а где мой кабинет — не известно.
— Говорят, вам тоже невесело. Я не хотела вас тревожить, — оправдывалась Дале.
— Но вы же видели, что я на работе.
— Так-то оно так. Значит, продлите мне лечение?
— Да. Передайте Алдеру, что последний анализ у него лучше. А теперь я посмеюсь над вами — не удалось меня обмануть, а? — Эгле прищурил глаз и в самом деле засмеялся, довольный своей проницательностью.
В коридоре у палаты, где лежал Вединг, врач предупредила:
— У Вединга в связи с небольшой ангиной подскочила температура. Он непрерывно измеряет ее и дважды в день гоняет няню на почту телеграфировать жене, сколько у него градусов.