ЯВЛЕНИЕ XI
Те же и А н н а П е т р о в н а.
Т р и л е ц к и й (Платонову). Глупо… глупо! Понимаешь ты? Глупо! Еще раз и… мы враги!
П л а т о н о в. Ты-то тут при чем?
Т р и л е ц к и й. Глупо! Ты не знаешь, что ты делаешь!
Г л а г о л ь е в 1. Жестоко, Михаил Васильич!
А н н а П е т р о в н а. Марья Ефимовна! Как я рада! (Пожимает Грековой руку.) Очень рада… Вы такая редкая у меня гостья… Вы приехали, и я вас люблю за это… Сядемте…
Садятся. Очень рада… Спасибо Николаю Ивановичу… Он потрудился выклянчить вас из вашей деревеньки…
Т р и л е ц к и й (Платонову). А если я ее люблю, положим?
П л а т о н о в. Люби… Сделай такое одолжение!
Т р и л е ц к и й. Не знаешь ты, что ты говоришь!
А н н а П е т р о в н а. Как вы поживаете, моя дорогая?
Г р е к о в а. Благодарю.
А н н а П е т р о в н а. Вы утомлены… (Смотрит ей в лицо.) Проехать двадцать верст мудрено без привычки…
Г р е к о в а. Нет… (Подносит к глазам платок и плачет.) Нет…
А н н а П е т р о в н а. Что с вами, Марья Ефимовна?
Пауза.
Г р е к о в а. Нет…
Трилецкий ходит по сцене.
Г л а г о л ь е в 1 (Платонову). Надо вам извиниться, Михаил Васильич!
П л а т о н о в. Для чего?
Г л а г о л ь е в 1. Вы спрашиваете?! Вы были жестоки…
С а ш а (подходит к Платонову). Объяснись, а то я уйду!.. Извинись!
А н н а П е т р о в н а. Я сама имею обыкновение плакать после дороги… Нервы расстраиваются!..
Г л а г о л ь е в 1. Наконец… Я хочу этого! Нелюбезно! Не ожидал я от вас!
С а ш а. Извинись, тебе говорят! Бессовестный!
А н н а П е т р о в н а. Понимаю… (Смотрит на Платонова.) Успел уж… Извините меня, Марья Ефимовна. Я забыла поговорить с этим… с этим… Я виновата…
П л а т о н о в (подходит к Грековой), Марья Ефимовна!
Г р е к о в а (поднимает голову). Что вам угодно?
П л а т о н о в. Извиняюсь… Публично прошу прощения… Сгораю от стыда на пятидесяти кострах!.. Давайте же руку… Клянусь честью, что искренно… (Берет ее руку.) Помиримся… Не будем хныкать… Мир? (Целует руку.)
Г р е к о в а. Мир. (Закрывает платком лицо и убегает.)
За ней уходит Т р и л е ц к и й.
ЯВЛЕНИЕ XII
Те же, кроме Г р е к о в о й и Т р и л е ц к о г о.
А н н а П е т р о в н а. Не думала, что вы позволите себе… Вы!
Г л а г о л ь е в 1. Осторожность, Михаил Васильич, ради бога осторожность!
П л а т о н о в. Довольно… (Садится на диван.) Бог с ней… Я сделал глупость, что заговорил с ней, а глупость не стоит того, чтобы о ней много говорили…
А н н а П е т р о в н а. Для чего Трилецкий пошел за ней? Не всем женщинам приятно, если видят их слезы.
Г л а г о л ь е в 1. Уважаю я в женщинах эту чуткость… Особенного ничего ведь вы… не сказали ей, кажется, но… Один намек, словечко…
А н н а П е т р о в н а. Нехорошо, Михаил Васильич, нехорошо.
П л а т о н о в. Я извинился, Анна Петровна.
Входят В о й н и ц е в, С о ф ь я Е г о р о в н а и В е н г е р о в и ч 2.
Те же, В о й н и ц е в, С о ф ь я Е г о р о в н а,
В е н г е р о в и ч 2 и потом Т р и л е ц к и й.
В о й н и ц е в (вбегает). Идет, идет! (Поет.) Идет!
В е н г е р о в и ч 2 становится у дверей, скрестив на груди руки.
А н н а П е т р о в н а. Наконец-то Софи надоел этот несносный зной! Милости просим!
П л а т о н о в (в стороне). Соня! Творец небесный, как она изменилась!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Я так заболталась с m-r Венгеровичем, что совершенно забыла про зной… (Садится на диван на аршин от Платонова.) Я в восторге от нашего сада, Сергей.
Г л а г о л ь е в 1 (садится возле Софьи Егоровны). Сергей Павлович!
В о й н и ц е в. Что прикажете?
Г л а г о л ь е в 1. Софья Егоровна, милейший мой друг, дала мне слово, что в четверг вы все будете у меня.
П л а т о н о в (в сторону). На меня посмотрела!
В о й н и ц е в. Мы и сдержим это слово. Прикатим к вам целой компанией…
Т р и л е ц к и й (входит). О женщины, женщины! сказал Шекспир и сказал неправду. Нужно было сказать: ах вы, женщины, женщины!
А н н а П е т р о в н а. Где Марья Ефимовна?
Т р и л е ц к и й. Я ее в сад проводил. Пусть себе пошляется с горя!
Г л а г о л ь е в 1. Вы у меня еще ни разу не были, Софья Егоровна! У меня вам, надеюсь, понравится… Сад получше вашего, река глубокая, лошадки есть хорошие…
Пауза.
А н н а П е т р о в н а. Молчание… Дурак родился.
Смех.
С о ф ь я Е г о р о в н а (тихо Глагольеву, кивая на Платонова). Кто это такой? Вот этот, что рядом со мной сидит!
Г л а г о л ь е в 1 (смеется). Это наш учитель… Фамилии не знаю…
Б у г р о в (Трилецкому). Скажите мне на милость, Николай Иваныч, вы всякие болезни лечить можете или не всякие?
Т р и л е ц к и й. Всякие.
Б у г р о в. И сибирку?
Т р и л е ц к и й. И сибирку.
Б у г р о в. А ежели собака бешеная укусит, и это можете?
Т р и л е ц к и й. А вас бешеная собака укусила? (Отодвигается от него.)
Б у г р о в (конфузится). Боже меня сохрани! Что это вы, Николай Иваныч! Христос с вами!
Смех.
А н н а П е т р о в н а. Как к вам ехать, Порфирий Семеныч? Чрез Юсновку?
Г л а г о л ь е в 1. Нет… Круг дадите, если поедете чрез Юсновку. Езжайте прямо на Платоновку. Я обитаю почти что в самой Платоновке, в двух верстах от нее.
С о ф ь я Е г о р о в н а. Я знаю эту Платоновку. Она всё еще существует?
Г л а г о л ь е в 1. Как же…
С о ф ь я Е г о р о в н а. Я когда-то с ее помещиком была знакома, с П л а т о н о вым. Сергей, ты не знаешь, где теперь этот Платонов?
П л а т о н о в (в сторону). Спросила бы она у меня, где он.
В о й н и ц е в. Кажется, знаю. Не помнишь ли, как его зовут? (Смеется.)
П л а т о н о в. Я тоже когда-то был с ним знаком. Его зовут, кажется, Михаилом Васильичем.
Смех.
С о ф ь я Е г о р о в н а. Да, да… Его зовут Михаилом Васильичем. Когда я была с ним знакома, он был еще студентом, почти мальчиком… Вы смеетесь, господа… А я, право, ничего не нахожу остроумного в моих словах…
А н н а П е т р о в н а (хохочет и указывает на Платонова). Да узнайте же его, наконец, а то он лопнет от нетерпения!
Платонов поднимается.
С о ф ь я Е г о р о в н а (поднимается и смотрит на Платонова). Да… он. Что же вы молчите, Михаил Васильич?.. Неужели… это вы?
П л а т о н о в. Не узнаете, Софья Егоровна? И немудрено! Прошло четыре с половиной года, почти пять лет, а никакие крысы не в состоянии изгрызть так хорошо человеческую физиономию, как мои последние пять лет.
С о ф ь я Е г о р о в н а (подает ему руку). Я теперь только начинаю узнавать вас. Как вы изменились!
В о й н и ц е в (подводит к Софье Егоровне Сашу). А это, рекомендую тебе, его жена!.. Александра Ивановна, сестра остроумнейшего из людей - Николая Иваныча!
С о ф ь я Е г о р о в н а (подает Саше руку). Очень приятно. (Садится.) Вы уж и женаты!.. Давно ли? Впрочем, пять лет…
А н н а П е т р о в н а. Молодец, Платонов! Он нигде не бывает, но всех знает. Это, Софи, рекомендую вам, наш друг!
П л а т о н о в. Этой роскошной рекомендации достаточно для того, чтобы иметь право спросить вас, Софья Егоровна, как вы вообще поживаете? Как ваше здоровье?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Поживаю вообще очень сносно, но здоровье плоховато. Вы как поживаете? Что поделываете теперь?
П л а т о н о в. Со мной судьба моя сыграла то, чего я ни в каком случае не мог предполагать в то время, когда вы видели во мне второго Байрона, а я в себе будущего министра каких-то особенных дел и Христофора Колумба. Я школьный учитель, Софья Егоровна, только всего.
С о ф ь я Е г о р о в н а. Вы?
П л а т о н о в. Да, я…
Пауза. Пожалуй, что немножко и странно…
С о ф ь я Е г о р о в н а. Невероятно! Почему же… Почему же не больше?
П л а т о н о в. Мало одной фразы, Софья Егоровна, чтобы ответить на ваш вопрос…
Пауза.
С о ф ь я Е г о р о в н а. Университет вы по крайней мере кончили?