Пьер. Великолепная мысль. При условии, что телевизор мы выключим… (Элизе) Вы идете?
Элиза подходит к Пьеру, тот тащит ее в дом. Натан хочет пойти за ними, но его останавливает Эдит.
Эдит. Ты можешь задержаться на минутку? Мне надо кое-что сказать тебе.
Алекс. Я вам мешаю?
Эдит. Да, пожалуйста, это ненадолго.
Алекс стоит в нерешительности. Делает несколько шагов, потом обрачивается.
Алекс(Обращаясь к Эдит) Кстати… Я только что узнал кое-что о папе, думаю тебе тоже небезынтересно будет это узнать…
Эдит. Что?
Алекс. Спроси у него…
Подходит к Натану и шепчет не ухо. Натан улыбается.
Алекс(Эдит) У каждого свои секреты… (отходит) Я в своей комнате. Если я кому-нибудь понадоблюсь.
Натан(поднимая чертополох) Что с этим делать?
Алекс. Выкинь.
Он уходит. Эдит и Натан остаются одни.
Эдит. Скажи мне.
Натан. Сначала ты…
Эдит. Дождь начался…
Натан. Нет…
Эдит. На меня упала капля… Поможешь мне убрать стулья?
Натан. В чем дело?
Пауза.
Эдит. Ты был с Элизой?
Натан. Да.
Эдит. Она за тобой пошла.
Натан. Да!
Эдит. Алекс казал Жюльене, что ты окучивал Элизу. Я цитирую слово в слово…
Натан. Ты мне это хотела сказать?
Эдит. Да.
Натан. И что же?
Эдит. Как это «и что же»?
Натан. И что же?
Эдит. Ты считаешь, это нормально!
Натан. Что нормально? Тебя смутила сама фраза или то, что под ней подразумевалось?
Эдит. Ты чудовище…
Натан. Послушай Эдит, до сих пор день проходил без потрясений, если можно так выразиться… Оставь ты эти стулья!.. Мы — цивилизованные люди, мы страдаем по правилам, каждый сдерживается, никаких трагедий… Почему в самом деле? Не знаю, но это так. Мы оба стараемся сохранять достоинство… Мы скромны, «элегантны», мы безукоризненны… Алекс не менее цивилизован, но гордость его в другом месте… В другом.
Эдит. Почему ты его защищаешь?
Натан. Я его не защищаю… Пусть он говорит бедной Жюльене, что я окучиваю Элизу, это свойство его натуры, но то, что ты мне сообщаешь это по секрету, как в школе, как девчонка, что это заботит тебя именно сегодня, этого я не понимаю.
Пауза.
Эдит. Я говорю тебе это для того, чтоб ты знал, в каком состоянии был Алекс… Она просто сумасшедшая, раз сегодня приехала.
Натан. Нет.
Эдит. Да.
Натан. Да нет. Ты мне передала это из любопытства. Потому что сомневалась… (Он подходит к ней и обнимает)… А?… (Целует ее и нежно гладит по волосам.)
Эдит. Ты еще любишь ее?
Натан. Ты ведь это хотела мне сказать.
Эдит отстраняется, озирается в растерянности.
Погода поменялась. Стало пасмурно.
Натан. Пойдем в дом?
Эдит. А ты скажешь мне про папу?..
Натан (колеблется прежде чем сказать) Помнишь Мадам Натти?
Эдит. Педикюршу?
Натан. Да…
Эдит. Ну и что?
Натан. В общем, оказывается, что папины сеансы педикюра, были — … это просто предположение — не просто сеансами педикюра… Видишь, несмотря ни на что, сюжеты все те же.
Эдит. Папа?!..
Натан. Папа.
Эдит. С этой женщиной…
Натан. Она хорошенькая….
Эдит. Она на тридцать лет младше…
Натан. Значит, он неплохо устроился…
Эдит. А ты знал?
Натан. Более ли менее.
Эдит. Он сказал тебе?
Натан. Нет… Однажды я был у него, на улице Пьер-Демур, пришла Мадам Натти, положила свои ножницы, свой тазик… а я ушел. Я забыл очки, вернулся через десять минут… Звонил, звонил, в конце концов папа открыл мне, слегка растрепанный, завернутый в свой желтый дождевик, знаешь в тот желтый дождевик для рыбалки, который сто лет висел в коридоре, мне показалось, что это довольно странная домашняя одежда…Он отдал мне очки через порог, даже не впустив меня…