МАРТИН. Фольксваген, ауди, гольф. Это немецкие марки. Volkswagen Allgemeine Gesellschaft. (Пауза.) Нет, это не фольксваген. Правда нет.
РОГЕР. БМВ? У тебя БМВ.
МАРТИН. Нет.
РОГЕР. У тебя БМВ.
МАРТИН. Нет, не БМВ.
РОГЕР. У тебя БМВ.
МАРТИН. Нет, не БМВ.
РОГЕР. Не БМВ? А что же?
МАРТИН. Мерседес.
РОГЕР. Мерседес, понятно… Значит, мерседес. Значит, ты не из какого-нибудь там сраного Ринкебю.
МАРТИН. Нет, слава богу.
РОГЕР. Как вот Мохаммед, например. Он из Ринкебю. У него сложные травматические воспоминания. Его изнасиловали трое турок. Собственный отец и два брата. Одновременно. А он стоял на коленках.
МАРТИН (встает). Пойду позвоню.
РОГЕР. Своей девушке? Своей штучке-дрючке? Передай от меня привет. Скажи, что я скоро приеду, хоть кто-то наконец трахнет ее по-настоящему, или он, хочу пойти посмотреть на Спида, у него жопа здоровая, как мечеть. (Шумно вдыхает.) Они что там, готовят? Пахнет едой.
МАРТИН (встречает СОФИЮ, которая направляется в курилку). Привет.
СОФИЯ входит в курилку, где все еще сидит МОД. Садится, зажигает сигарету, не смотрит на МОД.
МАРК считает все однородные предметы и явления: людей, стулья, двери, сигареты, ботинки — если их больше одного. Сейчас он, не отдавая себе отчета, пересчитывает окна в холле, по многу раз, испытывает беспокойство, когда ему кажется, что он сосчитал неверно, и пересчитывает снова.
МОД. Как дела?
РОГЕР. Ну же, Макке! (Делает движение, будто хочет напасть на МАРКА, но тот, похоже, его не замечает.) Ну давай же! (Скачет и извивается перед МАРКОМ, МАРК стоит совершенно неподвижно.)
МОД. Скучно. Правда? (Небольшая пауза.) Здесь. Скучно но здесь. (Пауза.) Правда?
СОФИЯ. Да.
МОД. Скучно. (Короткая пауза.) Не понимаю, что я тут делаю. Никто тут особо не помогает. Наверное, мы должны сами себе помогать. (Небольшая пауза.) Я тут уже почти целый месяц, а со мной никто ни разу не говорил, ни разу за все время. (Короткая пауза.) А с тобой кто-нибудь говорил?
СОФИЯ грызет ноготь большого пальца.
О твоих проблемах… С тобой кто-нибудь говорил о твоих проблемах?
СОФИЯ. По-моему, мерзко, что санитар — мужик. От него воняет.
МОД. А, понятно. (Небольшая пауза.) Я как-то об этом не думала.
СОФИЯ. А тот, новенький, не знаю, как его зовут, который вон там сидит, он утром выходил в махровом халате…
МОД. Вот как… Правда?
СОФИЯ. Почему я должна смотреть на него… Дико мерзко.
МОД. Нет, я не видела. (Пауза.) Ведь ты тоже тут довольно давно, да?
СОФИЯ. Да, но я не выхожу в курилку в халате.
МОД. Да нет, я имею в виду — как я. Ведь ты тоже тут довольно давно? Сколько уже? Почти месяц?
СОФИЯ. Да. (После небольшой паузы.) Не знаю. (Смеется.) Я не помню.
МОД. Ну да, ты же тоже была совсем никакая, когда поступила. Это даже к лучшему, иначе мы бы просто не выдержали. (Небольшая пауза.) Да… просто проходят дни. И ничего не происходит… Правда? (Короткая пауза.) А разве твой отец сегодня не собирался приехать?
СОФИЯ. Что? (Небольшая пауза.) Нет.
МОД. Мне просто показалось… мне показалось, что он в прошлый раз говорил, что приедет сегодня.
СОФИЯ (немного обеспокоенно). Говорил?
МОД. Ну вот здесь же. Не знаю. (Пододвигает ей большую пепельницу.) Мне показалось, что он так сказал в прошлый раз, когда был здесь… несколько дней тому назад, но…
СОФИЯ. Не, не знаю. Я не люблю, когда кто-то приезжает. Я не хочу никого видеть. Не могу никого видеть. Я устала.
МОД. Ну да, он обычно приходит, он же обычно приходит вечером, ненадолго, когда никого нет… мне, что я столько курю, что могу умереть. Говорят, там что-то происходит с красными кровяными тельцами, что они от дыма сворачиваются, и тогда белые берут верх… Да, не особо тут весело — делать-то нечего. (Пауза.) Он же кажется, актер, да?
СОФИЯ. Да.