СЫН. Я не знаю. Делай что хочешь.
ОТЕЦ. Неужели ты думаешь, что раньше мне не приходилось успокаивать таких, как ты?
СЫН. Я знаю… я знаю.
ОТЕЦ. О чем ты? (Поднимается с места, идет на СЫНА и изо всех сил колотит его кулаками. Кричит.) Неужели ты думаешь, что я с тобой не справлюсь? Засранец! Думаешь, что я все стерплю? Так, молокосос? Я тебе покажу. (Дает СЫНУ пощечину.) Что? Трус! Мало я бил тебя в детстве… Или тоже забыл? Я ведь не бил тебя… Может, еще не поздно… Брось нож и дерись, как мужчина… Брось, я тебе говорю. (Сын поднимает нож.) Вообразил себе! Брось нож! Убью, если не бросишь… Ну попробуй убить меня, ну давай! Ты же трясешься! Попробуй, если осмелишься, я тебя раздавлю! Ты слышишь? Хватит! Брось нож! Погоди!
Ночь рождает день
МАРТИН, 1904 г. р.
ЭЛИН, 1906 г. р.
ГЕОРГ, 1930 г. р.
ДАВИД, 1940 г. р.
Время действия: 9 мая 1956 года
Место действия: Просторная кухня в гостинице
Церковные колокола звучно бьют пять раз.
Одинокий голубь семенит по сцене и вылетает в окно в другом конце помещения.
В темную кухню спускается ДАВИД, он раскрывает все двери, проверяет, нет ли кого поблизости, хочет убедиться, что ни во дворе, ни в столовых никого нет, открывает окно во двор, ставит на плиту кофе, берет чашку, включает радио — звучит музыка — снова выключает, заглядывает в отцовскую стеклянную будку, рассматривает себя в зеркале с разных сторон. Заходи чулан, берет крысоловку с двумя маленькими крысами, достав ведро, наполняет его водой, бросает в него крысоловку, затем опять поднимает, дразнит зверьков. И снова бросает в воду. Опять смотрится в зеркало, на этот раз с совершенно серьезным видом, подходит ближе, затем отступает, бежит к зеркалу, останавливается, принимает разные позы. Подходит к окну и раздвигает занавески — возвращается к зеркалу — игра становится немного серьезнее, он изображает разные эмоции — ненависть, страсть, отчаяние, кровожадность, страх, женственность, мужественность, пытается подражать различным кумирам — Монтгомери Клифту в фильме «Отныне и вовек» и Стену Гетцу на концерте, делает вид, что у него в руках фотоаппарат, фотографирует себя в зеркале и стоит неподвижно, обводя свои контуры в зеркале маминой губной помадой, подходит ближе, всматривается в свое отражение, целует его, спускает штаны, прячет член между ног, изображая девушку, отходит и достает длинную сигарету из отцовской пачки «Риц», курит, кривляясь, как женщина. Не слышит шагов на лестнице.
ГЕОРГ. Ты чем тут занимаешься, черт бы тебя побрал?
ДАВИД (вздрогнув, оборачивается). Кто? Я? Ничем! А что я такого сделал?
ГЕОРГ. Ах ты сукин сын…
ДАВИД (натягивая штаны). О чем речь? Тебе что-то не нравится? (Роняет сигарету.) Я просто одеваюсь.
ГЕОРГ. Да ты совсем сдурел! Вот скотина!
ДАВИД. А что такого?
ГЕОРГ. Ты ненормальный. Ты — не нормальный. (Подходит к окну и раздвигает занавески.) Разве нет?
ДАВИД. Конечно, конечно. (Поднимает окурок.) О чем ты? Не понимаю.
ГЕОРГ. Ничего, скоро поймешь.
ДАВИД. Да в чем дело?
ГЕОРГ. Побереги свою проклятую шкуру — слышал, что я сказал?
ДАВИД. Да-да, конечно, я все прекрасно слышал.
ГЕОРГ (смотрит в упор). Кошмар какой. А ну вали отсюда. (Толкает ДАВИДА.) Вали, кому говорят!
ДАВИД (отодвигается). Никуда я не пойду.
ГЕОРГ. Проваливай!
ДАВИД. С какой стати?
ГЕОРГ. Не могу рядом с тобой находиться.
ДАВИД. Вот сам и уходи.
ГЕОРГ (смеется). Что ты несешь! Я здесь на законных правах, не то что некоторые.
ДАВИД. Это кто же такое сказал?
ГЕОРГ. Угадай.
ДАВИД. Ты! (Стоят лицом к лицу.) Не трогай меня.
ГЕОРГ. Нет, ну надо же! Вот скотина.
ДАВИД. У тебя словарь есть?