МАРТИН. Удивительное транжирство.
ДАВИД. Закрой рот и жми на кнопку.
МАРТИН (нажимает, показывает лучший результат, чем ДАВИД). Ха-ха, ну что, видали? Не ожидали небось?
ГЕОРГ. Да это все потому, что ты все время трясешься.
ДАВИД. Полный провал — ты нажал на кнопку до того, как лампа погасла.
МАРТИН. Неправда!
ДАВИД треплет МАРТИНА по волосам. Тот выглядит смешным. ГЕОРГ взволнован. МАРТИН слегка обрадован. Поправляет волосы.
Да-да, радуйтесь, пока есть такая возможность. (В кабинете звонит телефон.) Так, кто-то звонит. Теперь оставьте меня в покое. (Идет в кабинет.) Нет у меня времени с малышней возиться. — Гостиница, доброе утро… Нет, к сожалению, сегодня мы закрыты, у нас инвентаризация… Мы открываемся завтра в восемь утра… Конечно, все необходимые лицензии у нас есть, девять номеров для путешественников… Столовые первого, второго и третьего класса, на любой вкус… Как вы сказали? Секундочку, я запишу. Сколько? Да-да, завтра вечером, превосходно, номер на двоих и одноместный… Будет сделано… Милости просим… Большое спасибо… Всего доброго, до свидания.
ДАВИД. Я понимаю, что ты должен лизать задницу постояльцам, но неужели надо делать это с такой готовностью, с таким рвением? Я тут написал сочинение про Авраама, не оставшееся без внимания, — про того самого, который принес в жертву своего сына, — и сделал из него официанта… Смешно получилось, мне пятерку поставили.
МАРТИН. Из тебя бы вышел отличный поэт.
ГЕОРГ. Тебе самому в поэты пора.
ДАВИД. Кстати, завтра Чессмана отправят в газовую камеру.
МАРТИН. Неужели они еще не казнили этого негодяя?
ДАВИД. Он невиновен. Зачем ты так говоришь?
ГЕОРГ. Конечно виновен. Так же, как и ты.
ДАВИД. В чем же это?
МАРТИН. А вот и Элин. (В кухню входит ЭЛИН, в руках у нее чашка и два подарка. Во рту сигарета.)
ЭЛИН (глядя на крысоловку). Я же говорила, чтоб вы не смели выставлять крысоловку на видное место! (Вынимает ее из ведра.) О господи! Да они до сих пор живы!.. Давид! Вынь их оттуда! (Отодвигает крысоловку подальше от себя.) Выпусти их в лесу.
ГЕОРГ. В каком лесу?
ЭЛИН. И чтоб это больше не повторялось!
ДАВИД (берет крысоловку, идет к двери, потряхивая ею, как маракасами). Выступает Кармен Миранда вместе с партнером.
МАРТИН. Доброе утро, дорогая. Наконец решила спуститься?
ЭЛИН (кашляет). Почта пришла?
МАРТИН. Все же с этим кашлем тебе следует обратиться к врачу.
ГЕОРГ (раздраженно). Не забудь его с собой прихватить, хватит тут перхать уже.
МАРТИН. Почему ты так говоришь? Мне просто жаль маму, она уже давно ходит с таким кашлем… Очень действует на нервы. Ты и сам это понимаешь.
ГЕОРГ. Тебе ее жаль? Это что-то новенькое.
МАРТИН. В каком смысле?
ЭЛИН (наливает себе кофе, смотрит в окно. Слышится голубиное воркование). Давид.
ДАВИД (из-за дверей). Что?
ЭЛИН. Это ты ночью расхаживал под окном?
МАРТИН. Вот будет здорово, когда здесь построят настоящую автостраду… Наверное, и народ скорее сюда потянется.
ЭЛИН. Может быть. (Входит ДАВИД.) Что ты с ними сделал?
ДАВИД. Искусственное дыхание.
МАРТИН. Хотя в таком случае они просто-напросто будут проезжать мимо.
ЭЛИН (садится, закуривает). И я тоже.
ДАВИД. Что это?
ЭЛИН (протягивает ему подарки). У тебя ведь сегодня день рождения.
ДАВИД. Ах да, точно. На день рождения ведь дарят подарки.
МАРТИН. Открой и посмотри.
ДАВИД. Что это?
ГЕОРГ (с иронией). Что это?
ДАВИД (Разворачивает свертки. Это сборник стихов Экелёфа «Бессмыслицы» и белая футболка). Как мило… Большое спасибо, у меня как раз есть точно такая же.
МАРТИН. Давид, мальчик мой… сегодня у тебя день рождения… никогда бы не поверил в то, что… (Внезапно его переполняет сентиментальное воодушевление, жестокость временно отступает.) Что когда-нибудь буду вот так вот сидеть за одним столом с такими прекрасными молодыми людьми, правда, мать? И за что нам, собственно говоря, это счастье? Я все вспоминаю тот августовский день в тридцать девятом, когда мы ездили смотреть виллы… Мы как раз только что уговорили твоего отца подписать поручительство. Проходили весь день и успели посмотреть бог знает сколько вилл. Под конец, ближе к вечеру, ноги у меня стали заплетаться, и я подумал: «Все, больше ни шагу не сделаю, хватит, едем домой, в город, в нашу двухкомнатную квартирку в Скиллингренде — там и останемся»… Но тут Элин говорит: «Нет, давай обойдем еще один квартал — тот, что за углом». — «Да там и домов-то никаких нет, — сказал я. — Только горы щебня». И тут перед нами появляется самый прелестный домик из тех, что я когда-либо видел. Ну я и говорю: «Такой дом наверняка не продается». — «Это точно, — ответила ты. — Но мне так хочется пить, может быть, позвоним в дверь, попросим стакан воды?» — «Ну что ты, не стоит». Но она все-таки позвонила. Дверь ей открыла маленькая женщина, первое, что она сказала: «Неужели маклерское бюро уже дало объявление?» А Элин сделала вид, будто ни капельки не удивилась… А к следующей пятнице мы уже купили дом и начали переезд. У меня был свободный день, и я помогал Элин вешать занавески… Помнишь тот день, когда мы вернулись в город? Мы были так счастливы…