ДАВИД. Ты повалил люстру прямо на нее.
МАРТИН. Что?
ДАВИД. Она упала прямо на маму.
МАРТИН. Что за вздор. Ничего подобного. Она обвалилась сама. Под собственным весом.
ДАВИД. Мама могла умереть.
МАРТИН. Она и так уже давно умерла, вы разве не видите? Не видите, что она со мной сделала?! Она хотела запихнуть меня в дурдом… а вы и рады! Трое против одного!
ДАВИД. Она ведь действительно могла умереть.
МАРТИН. Она ведь действительно могла умереть… Значит, сама виновата.
ДАВИД. Она тебя не трогала.
ГЕОРГ. Что с тобой, мама? Ты плачешь?
МАРТИН. У нее нет причин для слез. В отличие от меня.
ГЕОРГ. Мама, хочешь я его убью?
Пауза.
Только скажи. Мне это ничего не стоит.
Пауза.
Мам. Я…
ЭЛИН (о хрустальных подвесках). Это единственное, что у меня было.
МАРТИН. А у меня? У меня что-нибудь было? Скажи на милость, у меня хоть что-нибудь есть?
ГЕОРГ встряхивает МАРТИНА.
Сын, который меня бьет? Вот что у меня есть… О боже… Страшно поверить… Может, это всего лишь сон? Всего лишь ночной кошмар?
ГЕОРГ хватает его, поднимает и швыряет на стул. МАРТИН кричит.
Нет, нет, нет, нет, не бей меня! Мама! Мама!
ЭЛИН. Давид, закрой окно.
МАРТИН. Нет, открой. Я хочу, чтобы все слышали, каково мне приходится! Позвоните в полицию!
ДАВИД (ЭЛИН). Тебе помочь?
МАРТИН. Лучше бы ты об этом раньше задумался. (Собирается прикурить.)
ГЕОРГ. Кто тебе позволил курить? (Отбирает у него сигарету, сминает ее и посыпает МАРТИНА табачными крошками.) Свою последнюю сигарету ты выкурил. (МАРТИН хочет встать. ГЕОРГ толкает его обратно.) Никуда ты не пойдешь. Сиди смирно. Вот так.
ДАВИД приносит пылесос. ЭЛИН берет его.
Это было в последний раз.
МАРТИН. Ничего подобного. (ЭЛИН начинает пылесосить.) Вы на нее посмотрите: бегает посреди ночи в халате и пылесосит. И кого после этого надо отправить в дурдом?
ДАВИД. Ты знаешь цену этой люстры?
МАРТИН. Нет, а ты? Ты вообще знаешь цену чего-нибудь?
ДАВИД. Я знаю, что твоя цена равна нулю…
МАРТИН (серьезно). Я скажу тебе одну вещь, мой мальчик… Послушай меня, ведь это правда, теперь ты достаточно взрослый, чтобы услышать ее… Слушай внимательно… Давид, берегись женщин, твоя мать… Она опасное существо, понимаешь… Бывает, что я пью… Признаю… Но я искренен… Я не лгу… Наверное, я плохой отец, но я люблю тебя… А она — нет. Она черства, самая черствая из всех, кого я знаю… Уж не вообразил ли ты, что она… Нет, больше ни слова…
Пауза.
Ни слова.
Пауза.
Если я и пью, то только чтобы быть трезвым. Кроме про зрения, я ничего от нее не видел.
ЭЛИН. Подвинься.
МАРТИН. Сама подвинься, карга старая.
ЭЛИН. Если я карга, то кто ты?
МАРТИН. Нам больше не о чем говорить.
ГЕОРГ. Подвинься, тебе сказали.
МАРТИН (поднимает ноги). Это просто смешно. Может, вам еще чечетку отбить? Или спеть?
ГЕОРГ. Давай.
МАРТИН начинает петь песню «К морю».
ГЕОРГ бьет МАРТИНА. МАРТИН продолжает петь.
Совсем рехнулся. Он сошел с ума. Мам, посмотри на него.
ЭЛИН. Мартин, прекрати.
МАРТИН поет.
(Кричит.) ПРЕКРАТИ, Я СКАЗАЛА!
ГЕОРГ хватает МАРТИНА за горло и душит, пока тот не замолкает.
МАРТИН улыбается.
Чего лыбишься? (МАРТИН улыбается.) Скажи на милость, чего ты лыбишься? Я тоже хочу порадоваться. (МАРТИН улыбается.) О-хо-хо.
Пауза.
Ох, Мартин, видел бы ты себя со стороны! Знал бы ты, как ты сейчас выглядишь… это так… отвратительно… Мартин, я не люблю тебя… Нет… Совсем нет.
ГЕОРГ размазывает ресторанное масло со столика ему по лицу.
ЭЛИН берет полотенце и вытирает его.
Что же нам делать?
МАРТИН. Идите наверх и ложитесь… как все нормальные люди.