Пауза.
Просто эта дверь не закрывается. Сломалась. Очень удручает.
ЙЕННА заглядывает в спальню.
У вас зеленая спальня.
ФРАНК. Удручает.
ЙЕННА. Что?
ЙЕННА ставит телефон на столик. Трубка лежит отдельно.
ФРАНК. Удручает.
ЙЕННА. Что именно?
ФРАНК. Слово «удручает». Давно его не слышал. Мы вам не мешаем, кстати?
ЙЕННА (двигается очень медленно). Нет-нет, вовсе я ни разу не замечала, даже наоборот.
КАТАРИНА. Что?
ЙЕННА. Мы вас совсем не слышим. А мы вам мешаем?
ФРАНК. Нет, ни капли. Ни звука не доносится.
ЙЕННА. Да, звук скорее вниз идет… А стиральная машина?
КАТАРИНА (подходит к окну). Нет.
ЙЕННА. Я все время потею.
ФРАНК. Совсем не мешает.
ЙЕННА. Она у нас работает сутки напролет.
ФРАНК. Угу. (Доверительно.) Мы вот тоже купили.
ЙЕННА. Какую?
ФРАНК. Маленькую.
ЙЕННА. Вы скажите, если мы вам будем мешать, а то я буду переживать.
КАТАРИНА. Да мы сами вам больше мешаем.
Диалог становится более осторожным.
Мы вечно кричим, рыдаем, хлопаем дверями, а на лестнице кровь.
ЙЕННА. Ну это-то был несчастный случай.
ФРАНК. Да? В следующий раз, наверное, будем через окно.
ЙЕННА. Ну все иногда ссорятся. Мы с Томасом тоже, наверное, ссоримся.
КАТАРИНА. О нет, Томас такой прекрасный, с ним невозможно ссориться.
ЙЕННА. Прекрасный? Ладно, не буду жаловаться. (Замолкает.)
КАТАРИНА и ФРАНК смотрят на ЙЕННУ, она словно нехотя продолжает.
Мы почти никогда не ссоримся.
Пауза.
КАТАРИНА берет пустой бокал со столика. Идет на кухню.
ЙЕННА идет следом, останавливается в дверях.
ФРАНК убирает пылесос.
У нас у обоих нет чувства юмора. Когда Томас сердится, я говорю просто, что люблю его. Если вовремя сказать правильные слова, то ничего не случится. Если вовремя сказать «я люблю тебя», то ссоры не будет.
ФРАНК (идет на кухню). Хочешь пить?.. Я очень хочу.
ЙЕННА. У вас тут гораздо светлее.
ФРАНК. Разве? (Берет у КАТАРИНЫ из рук бокал.)
ЙЕННА (после паузы). Да.
ФРАНК. Хотя там уютнее. Как-то обжитее. (Нарочно говорит с ошибкой.)
ЙЕННА. Гораздо светлее… И так прекрасно открывать окно, когда дождь идет. У вас тоже голуби воркуют за окном? Мне очень нравится этот район. (Оживленно.) Все рядом — почта, аптека, супермаркет, табачная лавочка, винный, близко к метро… (Смотрит в окно кухни.) Парк неподалеку… Дети могут там гулять летом. Учиться кататься на велосипеде. Где Томас?
КАТАРИНА. Следи, чтобы они не отравились крысиным ядом.
ФРАНК. Голуби?
ЙЕННА. Дети?
КАТАРИНА. Крысиным ядом сейчас обрабатывают даже песочницу. Последнее время столько огромных крыс развелось. В Риме голубям тоже подкладывают крысиный яд, два сорта, от одного голуби сохнут, медленно высыхают, пока не умрут, такое своего рода удушение, а от другого, наоборот, голуби распухают, как воздушные шарики, им даже не надо больше летать, они пухнут до тех пор, пока не лопаются в воздухе, как воздушный шар, с такими огромными аплаками… правда.
ФРАНК. Аплаками?
КАТАРИНА. Да, аплаками.
ФРАНК (удивленно). Ты имеешь в виду — облаками?
КАТАРИНА (в голосе ее звучат металлические нотки). Нет, большие отвратительные пухлые аплака.
ЙЕННА. Бррр, какой ужас… Ты давно была… в Риме? Красивый город.
ФРАНК. Расскажи про того человека и крысу, Катарина.
КАТАРИНА. Нет.
ФРАНК. Расскажи… Так здорово было сегодня ночью: мы лежали в постели, и ты рассказывала про того человека и крысу.
КАТАРИНА. Я сказала, не буду.
ФРАНК. Ну пожалуйста, ну расскажи, про человека, который стоял закопанный в яму и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а у ног его вертелась маленькая крыса, маленькая голодная крыса, которая никак не могла вырваться наружу и была вынуждена проесть себе путь через задний проход и выползти наружу через рот. Расскажи. У тебя так здорово получается.