КАТАРИНА. Тяжело, наверное.
ЙЕННА. Да уж.
Пауза.
Спящий ребенок весит еще тяжелее.
КАТАРИНА. Надеюсь, она скоро выздоровеет, сможете спать спокойно.
ЙЕННА (довольно резко). Сара здорова.
ТОМАС. Это Вольфганг болен.
ЙЕННА. Только Вольфганг болеет. (Сердито.) Это может быть и круп.
ТОМАС. Да, может быть и круп.
ЙЕННА. Да нет, вряд ли.
ТОМАС. Такой трогательный у него хриплый голосок, звучит почти как у Джимми Дюранте. (Смеется.)
ФРАНК. Красивое имя — Сара. Если бы у меня была дочка, ее бы звали Лена.
КАТАРИНА. Ой, нет, я знаю столько ужасно противных Сар… Простите… (Улыбается ТОМАСУ.)
ТОМАС (соглашается с КАТАРИНОЙ). Имя всегда ассоциируется с тем человеком, которого ты знаешь.
ФРАНК (чувствуется, что он считает ТОМАСА полным идиотом). Ну конечно. (ЙЕННЕ.) Знаешь, то, что ты сказала — что во сне дети кажутся гораздо тяжелее, чем обычно, — это очень интересно.
ЙЕННА (снова задумчиво). Не знаю, так ли это, но я точно это заметила.
КАТАРИНА (ни к кому не обращаясь). Томас.
ТОМАС. Да?
КАТАРИНА (ФРАНКУ). Не угостишь чем-нибудь?
ФРАНК. Что?.. Ах да, конечно. Простите.
Все с интересом смотрят на ФРАНКА.
Пауза.
О чем это я задумался?
КАТАРИНА (скорее от физического раздражения, чем эмоционального). Какой ты напряженный!
ФРАНК (не пытаясь оправдываться). Я? Да нет, вовсе нет.
КАТАРИНА. Очень напряженный. Посмотри на свою грудную клетку — она ходуном ходит. Да расслабься ты, ради всего святого, не можешь быть как все нормальные люди. (Голосом врача.) Никто тебя не съест… Слышишь, Франк?
ФРАНК. Что?
КАТАРИНА. Успокойся.
ФРАНК. Не понимаю, о чем ты говоришь.
Пауза.
ФРАНК садится на ручку кресла, на котором сидит ЙЕННА.
Мы же будем не просто чай пить — а что-нибудь покрепче.
ЙЕННА (наклоняется и берет журнал со столика) Видел, какой роскошный стул Франк купил?
ФРАНК (КАТАРИНЕ). Не понимаю, о чем ты говоришь.
ТОМАС. О Господи, это стул? (Внимательно смотрит.) Это же почти произведение искусства.
КАТАРИНА. Это произведение искусства, на котором невозможно сидеть.
ТОМАС (не знает, что на это сказать. Садится но стул). Роскошный… Сколько он стоил?
КАТАРИНА. Угадай. Восемь тысяч.
ТОМАС. Восемь тысяч? Правда? Не может быть. Не может стул стоить восемь тысяч.
КАТАРИНА. Спроси Франка.
ФРАНК (встает). Вы голодные?
ЙЕННА. Ни капельки. (ТОМАСУ раздраженно.) Куда ты подевал джем? Который ты приготовил.
ТОМАС. Ой, черт, я забыл его… сбегать вниз и принести?
ЙЕННА. С ним просто невозможно…
КАТАРИНА. С Томасом? (ТОМАС улыбается, словно его похвалили.) Улыбаешься?
ТОМАС. Ну да… А что мне остается делать?
КАТАРИНА. С чем?
ЙЕННА. Томас, ты точно выключил стиральную машину?
ТОМАС. Да-да, я почти уверен.
КАТАРИНА. Удивительно видеть такую гармоничную личность.
ЙЕННА. (сердито). Да, он совсем нетребовательный. (ФРАНКУ, который стоит над ней как тень, норовя упасть.) Я слышала, у тебя умерла мама. Соболезную.
ФРАНК. У меня?
ЙЕННА. (неуверенно). Да, Катарина сказала.
ФРАНК. Зачем она это сказала? (Улыбается. Подходит к окну.)
Пауза.
ЙЕННА. А что, это не так?
КАТАРИНА. Она там, в коридоре.
ЙЕННА (недоуменно смотрит на КАТАРИНУ). Что? Что ты сказала?
КАТАРИНА. Она стоит там в пакетике — там, где Франк поставил ее… Ну точно… Там стоит его любимая мамочка… Правда! Что, нет, что ли?.. Нет, что ли, Франк?
ФРАНК. Что?
КАТАРИНА. Прошу прощения, это, может быть, звучит как-то…
ФРАНК (поворачивается к КАТАРИНЕ). Нет сил больше тебя слушать. (Без малейшего усилия над собой.) Чего бы вы хотели?.. Чего-нибудь выпить?