П а ц и е н т. Смерти ждать?
М а р т и н. Ну, зачем же так? Бывает, что операция дает весьма хорошие результаты.
П а ц и е н т. Да, если болезнь не зашла слишком далеко. А в моем случае?.. (Пауза.) Вы, врачи, без конца крутите. Как будто боитесь называть вещи своими именами.
М а р т и н. Возможно, иногда и боимся…
Пауза.
П а ц и е н т. Так, значит?..
М а р т и н. К сожалению…
П а ц и е н т. Выходит — сложи руки и жди смерти? (Пауза.) А говорят, будто вы вылечили многих таких, как я. Ну достаньте мне хотя бы это противораковое лекарство! Доктор!
М а р т и н. Препарат, о котором вы говорите, не поможет.
П а ц и е н т (в отчаянии). Другим помог, а мне не поможет?
М а р т и н. Он никому не помог.
П а ц и е н т. Достаньте все-таки… Заплатите ему столько, сколько он спросит. Ну, тому, кто делает это лекарство. Достаньте!
М а р т и н. Вы не смеете так говорить. Он делает это лекарство не ради денег. Он хочет помочь людям. Как вы этого не понимаете?
П а ц и е н т. Так помогите же! Достаньте мне это проклятое лекарство! Я сам буду глотать его… Может, мне и не нужны будут ваши советы. В последние дни я чертовски сдал, едва хожу… Дорогой доктор… (Жалобно плачет.)
М а р т и н. Мне очень жаль… но я действительно не могу вам помочь. Честное слово! Я не лгу.
П а ц и е н т. Может быть, мне и жить-то осталось всего неделю… Я видел в больнице одного больного раком — в среду шутил и играл в шашки. Здорово играл. В четверг не стал есть и слег… В пятницу уже никого не узнавал… А в воскресенье… Вы понимаете, доктор?
М а р т и н. Никто не говорит, что вам осталось жить неделю. Я уверен, вы проживете долго!
П а ц и е н т. Лжете! Я знаю… Лжете, чтобы успокоить меня! Может быть, уже через несколько дней… я буду гнить в земле… (В ужасе вскрикивает.) И черви будут меня… Меня?.. А те, другие? Будут жить и веселиться… Мерзавцы! Мерзавцы!
М а р т и н. «Веселиться»? О ком вы говорите?
Пауза.
П а ц и е н т. Прошлую ночь я почти не спал. Внутри скребло, на душе скребло… Вам никогда не хотелось исповедаться?
М а р т и н. Что?
П а ц и е н т. Исповедаться… выложить все, что накопилось на душе! В прежние времена такой человек звал к себе пастора и выкладывал ему все. Любые грехи, говорят, отпускались? Особенно если ты богат?
М а р т и н. Да, отпускались. За большие деньги католическая церковь и сейчас отпускает самые тяжкие грехи.
П а ц и е н т. Вот видите. А у нас нигде ничего не прощают… (Пауза.) А верно, что докторам иной раз рассказывают все как на духу? Будто есть у докторов такой закон: о том, что услышал, — никому. А?
М а р т и н. Да. Профессиональная этика запрещает нам разглашать тайну больного.
П а ц и е н т. Значит, слушать можно, а болтать нельзя?
М а р т и н. Примерно так… Что же вас мучает?
П а ц и е н т (после долгой паузы, тяжело дыша и собираясь с силами). Знаешь, какая птица сидит перед тобой? Гений! Без малого пятнадцать лет таскал материалы с государственных строек — и ни разу не попался. У нас компания, тонко работаем! Все точно рассчитано. За наши штучки сидят другие. Да! Ни в чем не повинные… у них оказались крупные недостачи. Они влипли, а мы получили денежки… Много денег. И гуляем на свободе!
М а р т и н. Значит, за ваши преступления несут наказание невинные люди?
П а ц и е н т. Вот именно. Двое. Девушка, кладовщица, — на нее мне наплевать. Молодая, одинокая, ей спешить некуда, пусть посидит. А вот прораба жаль — все-таки жена, трое детишек. Неплохой парень, верил мне, как брату… Но что поделаешь! Он глуп, я умен. Дураков и в церкви бьют… Припаяли ему восемь лет, конфисковали все имущество. Да какое там имущество…
М а р т и н. Невероятно… И сколько им еще осталось сидеть?
П а ц и е н т. Девчонке — больше двух лет, а ему — шесть с чем-то. Ведь вот какие фортели судьба выкидывает — в тюрьме, а живут. Бед по горло, а живут! Когда-нибудь выйдут… Может, и здоровье еще вполне хорошее будет! А я… Денег куры не клюют, зато…
М а р т и н. Значит, эта история с наследством…
П а ц и е н т. Чепуха. Повезло, конечно, что тетка умерла. Отправился туда в старом барахлишке — и нате вам, закатил роскошные похороны, оделся с ног до головы, шик-блеск… Все поверили, что старуха оставила мне неплохой куш. Кое-какие сбережения у нее, конечно, были… Ну а мне ни к чему стало скрывать свои денежки, выволок их на свет божий. (Съеживается на стуле.) Доктор, неужели так-таки нет лекарства от этого проклятого рака? Неужели я должен подыхать где-то в углу, как чумной пес, воя от боли? А, доктор?