М а р т и н. А-а… это вы? Разумеется, дверь была опять не заперта?
П а ц и е н т. Да. Вчера я вышел из больницы. Видно, придется все-таки убираться с этого, света… Устаю отчаянно, ноги подкашиваются.
М а р т и н. Вас оставили до суда на свободе?
П а ц и е н т. Да, дал подписку. Я ведь сам во всем чистосердечно признался. Человек я безнадежно больной, перенес тяжелую операцию… Дело сделано, обсуждать больше нечего. Денежки ухнули… все до копейки. За душой ни гроша, как у новорожденного… (Достает из портфеля пузатую бутылку французского коньяка, ставит на стол.) Вот, приберег для вас. Знаю — любите крепенькое.
М а р т и н. А про тех, что без всякой вины сидят за ваши преступления, тоже рассказали?
П а ц и е н т. Оба уже на свободе. (Пауза.) У меня к вам один-единственный вопрос, доктор. Я не понимаю… Сегодня мне страсть как захотелось селедки с луком и уксусом и свежего ржаного хлеба… Ну, я не удержался и здорово набил брюхо.
М а р т и н. И снова боли?
П а ц и е н т. В том-то и дело, что никаких! Что бы это значило?
М а р т и н. А что вам сказали в больнице?
П а ц и е н т. Ту же чепуху, что и раньше, — что я непременно поправлюсь…
М а р т и н. И поправитесь. Вы и сейчас уже здоровы. За недельку-другую наберетесь сил и тогда — хоть в каменоломню! Да! Потому что никакого рака у вас не было — мне сказал хирург, который вас оперировал. У вас была просто большая застарелая язва. Ее удалили — и теперь проживете хоть до ста лет. Поздравляю.
П а ц и е н т (шепотом). Врете…
М а р т и н. Правда. Чистейшая правда.
П а ц и е н т. Врете… Врете… Или… врали раньше?
М а р т и н. Раньше? Нет, не врал. Сомневался — да, но о своих сомнениях, разумеется, вам ничего не сказал. Иначе вы и не подумали бы идти к прокурору.
П а ц и е н т. Нет… Нет?.. Нет!..
М а р т и н. Чего вы бушуете? Вы же не умрете, будете жить. У вас сейчас такой вид, словно вы стоите под виселицей, с петлей на шее… Да, хоть я и не хирург, но на этот раз мне действительно посчастливилось полностью удалить раковую опухоль. Поздравьте меня… Из организма нашего общества я изъял такую злокачественную опухоль, как вы, — ликвидировал ее вместе со всеми корнями и отростками. Что же вы меня не поздравляете?.. Вы когда-то жаловались, что чуть-чуть не сдохли от боли, сделав глоток коньяку. (Открывает принесенную пациентом бутылку, наливает полную рюмку.) Пейте. Я вам гарантирую — никакой боли вы не почувствуете! Одно удовольствие… Пейте. Пейте!
Пациент, словно невменяемый, берет рюмку.
Пейте, пейте — и вы убедитесь, что я говорю правду. Пейте!
П а ц и е н т. Нет… (Медленно ставит рюмку на стол. Он никак не может прийти в себя.) Что я наделал? Что же я наделал!.. Сам себя разорил… И теперь — в тюрьму!.. Они ж меня там убьют! (Вцепившись обеими руками в волосы, начинает подвывать противным, прерывающимся голосом, точно волк, попавший в западню.)
Входит И н г а.
И н г а. Что тут за дикие вопли?.. Кто… (Замечает пациента, смущенно умолкает.)
М а р т и н. Поздравь и ты этого попавшего впросак преступника — он совершенно здоров!
И н г а. Что? Кого?.. Да, да, конечно, поздравляю… Это правда?
П а ц и е н т (мрачнее мрачного). И надо же так влипнуть — похоже, что я буду жив… Но деньги, мои деньги!
Пауза.
Сударыня, вы не вернули бы мне мои деньги?.. Помните? В рекомендательном письме?.. За эти деньги добрые люди хоть передачу присылали бы.
М а р т и н. Вы, видно, с ума сошли от радости, что остались в живых. Вы же сами при мне сказали, что моя жена вернула вам деньги, — припоминаете?
П а ц и е н т. Я тогда солгал.
И н г а. Вы лжете сейчас. Или… просто все перепутали.
Пауза.
П а ц и е н т. Наверное, просто перепутал… (Обхватив голову обеими руками, медленно уходит налево. В дверях оборачивается к Инге.) Будьте здоровы, прекрасная сударыня. Перед вами я всегда готов снять шляпу… (Уходит.)
М а р т и н. Чему ты усмехаешься? Или… ты действительно тогда не отдала ему денег?
И н г а. Тебе важнее было бы знать, что наш дорогой Мати и его мамаша не намерены больше жить у нас. Этот молодой болван окончательно оскорбился… Но где я найду новую домработницу?.. Боюсь, что санитарки теперь нос задерут — зарплату ведь повысили.