Т у в и к е. Ничего.
О с к а р. Я думал, ты поблагодарил!
Т у в и к е. Ослышался. Скручивайте, ребята, — табак что надо. Честно заработан. Обтачивал так, что глаза на лоб вылезли!
Пока все скручивают цигарки, на лестнице один за другим появляются К и к е р п у, А л е к с и у с и Ф у к с. Они в драных и залатанных ватниках и брюках. У Алексиуса на голове что-то вроде папахи, на ногах разного цвета валенки. На Фуксе рваная шапка-ушанка, ноги обуты в дырявые сапоги. У Кикерпу от очков остались лишь скрепленная проволокой оправа и половина одного стекла. На ногах огромные лапти.
К и к е р п у. Добрый вечер, господа!
Ф у к с. Разрешите перелетным птичкам, вестникам весны?..
А л е к с и у с. Привет товарищам красноармейцам…
Р о б и (помедлив). Здравствуйте и вы…
К и к е р п у. Дай-ка разок затянуться, Тувике!
Т у в и к е (протягивает каждому бумагу и табак). А ты откуда меня знаешь?..
К и к е р п у. Спасибо… Глядите — Аап Рооп?..
Ф у к с. И не за решеткой?!
Р о о п. Чертовщина… Профессор танцев?!
К и к е р п у. Он самый. Прошу, господа! Итак, на чем мы прошлый раз остановились? Ах да, вариация основного па румбы… Одну минутку, я только выберу даму… (Подходит к пирамиде, берет винтовку со штыком; поет и танцует румбу. Останавливается.) Неужели моим следующим танцем будет военный танец?.. И с такой пылкой дамой? (Относит винтовку на место.)
Ф у к с. Иезус-Мария! Ну и аромат у этого табака…
А л е к с и у с. Живете вы здесь — как в раю!
К и к е р п у. Хотите — верьте, хотите — нет, а я действительно тот самый Руди Кикерпу, всегда dernier cri, что означает «последний крик моды». Изысканнейший мужчина во всем Таллине!
Р о о п (Фуксу). А ты тот самый парень, которому Тувике собирался дать по морде, — ведь это ты сказал, что Гитлер выиграет войну…
Ф у к с. И выиграет.
Т у в и к е. Врезать, а?..
Ф у к с. Непременно выиграет! Уже на Сталинград жмет… Победа у него, считай, в кармане.
О с к а р. У нас здесь верят в обратное. И крепко верят. Вот Роби не далее как вчера вступил в кандидаты партии.
Ф у к с. Прими мое глубокое соболезнование.
Р о б и. Мы еще поглядим, кто кому в конце концов выразит соболезнование. Откуда идете, человеки? Из Котласа?
Ф у к с. Отовсюду. И из Котласа тоже. Мы туристы. Попутешествовали немного по матушке России! Явились сюда впятером… все в таком виде, что близко лучше и не подходи. Двое сразу же заковыляли в санчасть… Почему с нами так поступили?!
А л е к с и у с. Да. Почему нам не поверили?!
Ф у к с (бросает шапку на землю, туда же летит и ватник). И после всего этого еще могут думать, что мы рвемся воевать за Советскую власть!
А л е к с и у с. Ты власть сюда не приплетай. Командир рабочего батальона — это еще не Советская власть. (Пауза.) Или ты, Кикерпу, думаешь иначе?
К и к е р п у. Не знаю, что я думаю. Хочу видеть и оборотную сторону медали…
Р о б и. Ваше счастье, что догадались прийти сюда!
А л е к с и у с (разглядывает винтовку). А что вы тут делаете с этими деревянными ружьями? Играете в войну, а? Настоящих-то не хватает?
Т у в и к е. Пока вроде бы и впрямь не хватает… Но скоро будет хватать. Всего будет хватать! И тогда ударим так, что…
Ф у к с. Бедная гитлеровская армия!.. Знала бы она свой печальный конец…
Н у р к. Мы здесь и вправду готовимся к страшной схватке. Вот гляди — учимся делать шашлык из Адольфа! (Берет винтовку со штыком, делает молниеносный выпад и классическим ударом протыкает «врага».) Гитлер капут!
На лестнице появляется М а р и н а. Она в шапке-ушанке, зеленой солдатской фуфайке и кирзовых сапогах.
Р о б и. Мама!..
М а р и н а. Роби! (Сбегает с лестницы, бросается в объятия сыну.) Я все-таки нашла тебя… Нашла…
Р о б и. Мама… Мамочка… Дорогая мама! Откуда же ты?
М а р и н а. Из Ленинграда, из блокады… через Ладогу — лед уже ломался… Многое видела, и смерть видела, а вот жива… Дорогой сын, дай я посмотрю на тебя…
Р о б и. Ты давно из Таллина? Ты видела Мирьям еще хоть раз?
М а р и н а. Видела. Мирьям была… ну, как тебе сказать… В общем, настроение у нее неплохое, мать стала поправляться. Что правда, то правда — Микк заботился о них как мог. И совершенно бескорыстно. Мирьям пришлось бы плохо без него. Как-то они там теперь?.. (Роется в котомке.) Вот… конверт с фотокарточкой и письмом от Мирьям. Все время лежал у меня за пазухой. Я завернула его в кусок материи. А то порвался бы. Трижды наш корабль подрывался на минах — в последний раз я всю ночь проплавала в море неподалеку от Сууресаара… утром меня подобрал катер… (Развертывает материю, достает конверт и передает Роби.) Сколько раз сушила его…