М а р и - Э л ь т с. Кустас… Мы теперь на самом дне! Стерты… Уничтожены!
Л о к к. Глупышка! Не все потеряно! Да и в колхозе мне будет в двенадцать раз легче, чем здесь… Да-да! В зоне — дюжина колхозов. Я не справился с ними, но с одним? Мари-Эльтс! Через несколько лет ты еще будешь гордиться Кустасом Локком.
М а р и - Э л ь т с. Ты улыбаешься?.. Как ты можешь?.. Я никогда, наверное, не смогу… Что будет с нами?.. Что будет?.. (Переходит на другую сторону барьера, останавливается у стола, на котором лежит книга.)
Л о к к (приближаясь). Мари-Эльтс, я понимаю… тебе тяжело. Такой привольной жизни, как сейчас, у тебя долго не будет. В колхозе придется обоим работать.
Пауза. Мари-Эльтс стоит спиной к Локку, с застывшим лицом.
(Рассеянно перелистывает книгу.) Ты читаешь ее?
М а р и - Э л ь т с. Да.
Л о к к. Интересно?
М а р и - Э л ь т с. Да.
Л о к к. Чья это книга?
М а р и - Э л ь т с. Один знакомый принес, я попросила… (Берет у Локка книгу.) Трудно мне будет привыкнуть, Кустас…
Л о к к. В жизни часто случается такое, к чему трудно привыкнуть…
Входит М а й с папкой в руках.
М а й. Сидела у тебя в кабинете, ждала, да не дождалась… Арно тоже еще не возвращался. Отчет для Вилья готов. Чем все кончилось?
М а р и - Э л ь т с. Сняли!
Май вздыхает.
Можете радоваться — свалили его.
М а й. Да, не он нас.
М а р и - Э л ь т с. Ах, я не знаю…
Л о к к. Да, Май… глупо я жил. МТС не каменоломня…
М а й. Кто на тебя больше всех нападал? Арно?
Л о к к. Нет… Он даже защищал меня…
М а р и - Э л ь т с. Ты понимаешь что-нибудь, Май?.. Все знают, Кустас — умный человек. А как он вел себя на бюро?.. Ведь ничто не угрожало ему… Никаких фактов у комиссии не было. Тогда встал директор Кустас Локк и во всем признался, сунул голову в петлю… Сам снял себя с работы. Умник! Ты считаешь, он поступил правильно?.. Но почему я этого не понимаю? Не понимаю. И не хочу понимать. (Уходит.)
Пауза.
М а й. Она в последнее время стала такой раздражительной… Кустас, знаешь — Роланд Крийск опять был здесь.
Л о к к (взглянув на нее). Ну и что же? У каждого свои знакомые.
М а й. Слишком часто он бывает здесь. И всегда — когда тебя нет дома!
Л о к к. Тебе всегда что-то мерещится. Ты просто не любишь Мари-Эльтс…
М а й. Не люблю? Ты прав, Кустас, не люблю. Она тебе не жена…
Л о к к (резко). Будь добра, позови Кельдера.
М а й. Ну вот, ты сердишься…
Л о к к. Я просил позвать Кельдера.
М а й уходит.
(Достает из записной книжки карточку Крийска.) «Твоему и моему ребенку… залогу нашей… любви…». (Рвет карточку на клочки; стоит некоторое время перед генеральным планом, затем переводит взгляд на схему зоны. Дотрагивается пальцами до красных кружков.)
Входит К е л ь д е р, останавливается за барьером.
К е л ь д е р. Добрый вечер, товарищ директор. Все в порядке?
Л о к к. Да, меня сняли с работы. И записали: «Для Локка целью стали камни, а не освобожденная от камней земля».
К е л ь д е р. Сняли?.. (Протяжно свистнул.) Я же все устроил!
Л о к к. Мы много лет все устраивали. Дурак был, слепец! Сколько камня ты с Керисеских пастбищ вывез? С гектара сколько кубометров?
К е л ь д е р (с издевкой). Да, пожалуй, за тысячу…
Л о к к. А ведь знал: больше двухсот пятидесяти нельзя. Колхозу невыгодно.
К е л ь д е р. Ты бы проверил вовремя… Спал! Потому и полетел.
Л о к к. Ты тоже виноват, но самая большая вина — на мне!
К е л ь д е р. Вот как! Ясно! Жена — дочь кулака… Сам ты последнее время занесся. Вот тебе крылышки и подрезали!
Л о к к. Ты-то, пожалуй, выпутаешься.
К е л ь д е р. Выпутаюсь. Все подписи и печати в порядке. Если кто и попадется, так это бывший председатель или бригадир.
Л о к к. Так ты, Кельдер, думаешь остаться здесь?
К е л ь д е р. Непременно. Ко мне не придерешься. Даже Пихлак не придерется. Придет новый директор — буду поосторожнее, глядишь, и его переживу. Так-то, Локк! Хоть сердись, хоть нет, а дуракам всегда достается. Смешно… Пойду посплю…
Л о к к. Поспи, поспи, Кельдер. Может, увидишь во сне, где работать придется?
К е л ь д е р (смеется). Ведь сказал — останусь в МТС.