М э э л а. Не переходите границ игры! И вообще — это глупо… Оставьте! Ну, оставьте!
Входит Я а г у п, останавливается, мрачно смотрит.
Я а г у п (ставит ведро с водой на прежнее место). И куда это Килль запропастился?… Ну, до чего вы доигрались? Кажется, игра пока еще без детей?..
М э э л а. Отец!
А д а м. Детей пока нет. Ты слишком много расхаживаешь здесь взад-вперед. Мешаешь! (Присаживается на ручку ее кресла.)
М э э л а. Адам!
Я а г у п. Ты сделал мне сегодня большой подарок… Не то научил бы тебя вежливости…
А д а м. Какой, к черту, подарок… Ты в самом деле пьян…
М э э л а. Пожалуйста, не качайтесь на ручке кресла, и не пересесть ли вам на другой стул? Просто беда с вами…
Я а г у п. Да, пересядь! Вот что вино делает с человеком…
М э э л а. Если не можете сидеть спокойно, взяли бы краски и рисовали…
А д а м. Вас? Согласен. Да, но пророк не разрешает… Зарычит…
Я а г у п. Ладно уж, малюй… Главное, чтобы не мельтешил перед глазами.
А д а м (уходит влево, возвращается с мольбертом). В этом доме бывало мало женщин, но зато какие… Покажитесь!.. Вырез на платье красив, но мог быть поглубже… Знаете, какое декольте самое глубокое?
М э э л а. Ну, начинайте уж!
А д а м. Самое глубокое декольте — это поясок на бедрах… нет фиговый листок! Когда-то прикрывались фиговыми листками… Говорят, что моды повторяются. Подождем! Оголи плечи… я буду писать тебя, как Марию.
М э э л а. Нет!
А д а м. Только так…
М э э л а. Нет!
А д а м. Ну к чему ты ломаешься?.. Я же знаю, что собой представляет женщина! Всю ее анатомию, физиологию… Ты ничем не удивишь. На всей твоей карте для меня нет ни одного белого пятна. Буду писать тебя только как Марию.
М э э л а. Нет.
Я а г у п. Молодчина, девочка!
А д а м. Глупо… (Наливает коньяк.)
М э э л а. Вы не смеете больше пить!
А д а м. Это приказ или просьба?
М э э л а. Приказ — и просьба.
А д а м. Мне?
М э э л а. Вам.
А д а м. Придется подумать. Сообщу письменно. Мною никто не командует! Я требую, чтобы меня уважали…
Я а г у п. А если ты не заслуживаешь уважения?
А д а м. Сегодня, может быть, и не заслуживаю, а завтра?
Я а г у п. Завтра и станем уважать.
А д а м. Близорукая логика… В художнике надо поддерживать горение! Понимаешь? Ты не представляешь, какое это отвратительное чувство — придешь на открытие какой-нибудь выставки, а с тобой даже заместитель министра не здоровается за руку. Ты же стоишь рядом, с превеликим трудом делаешь понимающее лицо и одобрительно киваешь на какую-нибудь не очень умную реплику, но тебя не замечают…
М э э л а. Может быть, следует кивать чаще и ниже?
А д а м. Думаете? Издеваетесь… Но ведь каждый старается угодить вышестоящему… Почему вы так смотрите на меня? (Подходит к очагу.) Знают ли они, какой я талант?! Пентюхи!!
Я а г у п. Это кто же?
А д а м (выходит из себя). Вся эта публика! Мой самый большой враг! Они, видите ли, пожимают плечами перед моими картинами! Не желают покупать их. Это, видите ли, не настоящее искусство. А имя? Мое имя, которое будет украшать их стены, — за него надо платить!
Я а г у п. Кто же, по-твоему, эта публика?
А д а м. Черт, до чего бестолковым может быть человек! Ну, как я тебе объясню… Ну, народ.
М э э л а. Выходит, народ — ваш враг? И верно, дела у вас плохи…
А д а м. Плохи для того, кто не понимает искусства! Да не атакуйте вы меня своей комсомольской мудростью! И я прошел Великую Отечественную войну, а придется — снова пройду той же дорогой.
Я а г у п. Помахивая кисточкой.
Пауза.
А д а м. Прости, Яагуп, — вернулся с войны невредимым! (Пауза.) Что ж… я хочу разнообразия… Да, хочу разных цветов… Не беда, если иные из них не очень приятно пахнут… Я покажу вам, Мээла, один из цветков «изма»… абстракционистский цветочек… Погодите, сперва я прочитаю вам стихотворение, написанное каким-то эмигрантом. Вполне подходящий гимн и для наших правдоисказителей.
М э э л а. Для кого?
А д а м. Для правдоисказителей. Так называют в насмешку одну компанию, которая иногда собирается в клубе художников за чашкой кофе. Они злейшие противники реализма, и особенно, разумеется, — социалистического реализма.
М э э л а (смеется). Правдоисказители… правдоисказители! Интересно было бы послушать их гимн…