А д а м. Спасибо тебе, неандерталец, за то, что днем с огнем меня ведешь. Черт, неужели ты, пещерный житель, считаешь меня подлецом?.. Не беспокойся, Яагуп, родной отец не убережет ее лучше. Честное слово! Я прочту ей лекцию из цикла о моральном воспитании молодых замужних женщин… как в университете культуры. (Смеется так, что закашливается.) Бог мой, как же я проживу здесь всю зиму, если ты мне ни капельки не доверяешь?..
Входит М э э л а с курткой в руках.
М э э л а. Скажи Киллю — это ему так просто не сойдет! Да… и будьте осторожны…
А д а м. Вероятно, бедных браконьеров напутствовали дома такими же словами!
Я а г у п (натягивает куртку). Пробный камень… Иной раз в лесу не так сложно, как в жизни! (Берет со стены ружье, вкладывает в стволы патроны.)
А д а м. Слушайте, Мээла, внимательно, какие загадки загадывает ваш дорогой свекор… (Наливает рюмки.) А ну-ка, на дорогу посошок! С ним тебе, Яагуп, повеселее будет, да и не беда, если впотьмах наткнешься на дерево… Все помягче покажется…
Я а г у п (надевает фуражку, вскидывает ружье на плечо, незаметно для других снимает с козьего рога шапку и, направляясь к двери, делает вид, будто нашел эту шапку на полу). Мээла, будь добра, повесь шапку на место…
Мээла приближается к нему.
Ты боишься Адама?
М э э л а. Нет.
Я а г у п. А пить больше не будешь?
М э э л а. Конечно же, нет, отец.
Я а г у п. Ну, тогда все в порядке… (Выходит.)
Мээла, беззаботно смеясь, идет к рогу и вешает на него шапку. Отходя, останавливается, смотрит назад. Снова возвращается, снимает шапку, разглядывает рог. Выражение ее лица меняется, она только сейчас понимает, почему Яагуп не сам повесил шапку. В раздумье смотрит на Адама.
А д а м. Выпьем, Мээла, по рюмочке и не будем горевать. Выпьем за то, чтобы им посчастливилось схватить браконьеров… Ну, Мээла? Или ты боишься меня?..
М э э л а. Нет.
А д а м. Великолепно. Чего ради Адаму тащиться с ружьем в лес? Мээла, я… (Проходя мимо дверей, запирает на ключ.)
М э э л а. Что вы делаете?.. Вы, кажется, действительно пьяны… (Обходит вокруг стол, отпирает дверь.)
А д а м. Да, пьян… от любви! Но у меня нет дурных мыслей… Мээла, я тоже браконьер в своем роде — веселый браконьер на таинственных дорогах культивированного парка любви. Возьмем эти рюмочки… Мээла, как ты красива, чиста и… Мээла, не беги от меня! Сядем, я только поглажу твою руку… Иди!
М э э л а. Не пойду!
А д а м. Зачем же ты осталась, если мне приходится тратить силы на беготню вокруг стола?!.
М э э л а. Неужели вы думаете?.. Как вы отвратительны… Я хотела говорить с вами, образованным, интересным человеком… Не подходите! От кого я бегу? Вы же художник, Адам, вы человек, а не животное!
А д а м. Ошибаетесь. В пьяном Адаме нет человека…
М э э л а. Я верю, что и пьяный Адам может быть человеком!
А д а м (останавливается). Веришь? Это правда? И все-таки бежишь от меня…
М э э л а. Не верила бы — не осталась.
А д а м. В меня больше никто не верит… Я сам в себя не верю…
М э э л а. А я верю!
А д а м. Твердо?
М э э л а. Твердо.
А д а м. Как… в бога?
М э э л а. Нет. Я верю только в человека.
А д а м. Да, конечно, это же ваш сугубо материалистический символ веры… Мээла, дорогая, сядьте сюда… Я только поглажу… Честное слово!
М э э л а. Прошу без нежностей! (Пауза.) Что же делать с вами?
А д а м. То есть как спасти себя от лап зверя? Так? Я правильно понял?
М э э л а. Пожалуй…
Адам идет к столу, садится, берет бутылку.
Рисовали бы что-нибудь!
А д а м. Тебя! Но только как Марию…
М э э л а. Нет. Рисуйте меня так.
А д а м (откупоривает бутылку, придвигает рюмку). Только как Марию… (Наклоняет бутылку, чтобы налить коньяку.)
М э э л а. Если ни рюмки не выпьете и поклянетесь вести себя прилично. Даете слово?
Долгая пауза.
А д а м. Даю.
М э э л а. Ну хорошо…
А д а м (садится на скамью, снимает пиджак, затем галстук, рубашку). Иди!
М э э л а. Никуда я не пойду!
А д а м. Пойдем, накачаешь из колодца холодной воды, выльешь зверю на голову… (Выходит во двор.)