Я а к (с плохо удавшейся иронией). Романтика…
А р н е. А что за жизнь без романтики! Но… кое-кто путает подлинную романтику с романтикой джунглей.
Я а к. Поэтому ты и бреешь бороду? Противно смотреть. Лицо как у евнуха.
А р н е. Кое-кто разбирается в строении атомного ядра, а…
Я а к. Разумеется, ты! Ну а снежный человек, вроде меня… Его место в каменном веке — швырять камни в мамонта, загнанного в нору. (Помолчав.) Что за черт, почему нет Ингрид… Старик, очевидно, глаз с нее не спускает.
Н и г у л ь (отходя к печке). Рано начинаешь бегать за девчонками.
Я а к. Стану, как ты, стариком — буду обниматься с печкой.
Н и г у л ь. Тебя мать искала. Так дома и не был?
Я а к. Нет.
Н и г у л ь. Аасма заходил к нам. Завтра утром, перед отходом автобуса, будет ждать тебя здесь, в мастерской. Что за дела у тебя с ним? Тоже мне коммерсант… Смотри не кончи плохо!.. Что пишет в последнем письме Иоханнес?
Я а к. Ничего…
Н и г у л ь. У меня брат в Америке. Его дядя.
А р н е. Я слышал. Миллионер, говорят.
Н и г у л ь. Что ты, коммивояжер в какой-то торговой фирме. Собачья должность!
Я а к (мрачно). Американский коробейник. Кончит на электрическом стуле.
Н и г у л ь. Иоханнес, или Джон, как он теперь себя называет, жаловался в одном из писем, что нервы сдали. Отвратительная работа — всю жизнь ходи предлагай и уговаривай. Те, кто помоложе, вытесняют тебя. Приобрел бы лучше какую-нибудь другую специальность…
Я а к. Например, как ты. На любую должность годишься, пока не снимут! Удивительно, как мало ценится неутомимое потребление алкоголя.
Н и г у л ь. Шимпанзе! Я уже хотя бы тем оправдал свое существование, что в Отечественную войну честно воевал. И за шкуру свою не дрожал. Две пули прошли здесь, через грудь… Эти шрамы — мои ордена!
Я а к. Чего же ты не показываешь свой третий шрам? У него осколком оторвало кусочек ягодицы.
Н и г у л ь. Что ты за человек? Над всем издеваешься.
А р н е. Где вы были ранены?
Н и г у л ь. В Курляндии. Твой отец тоже воевал?
А р н е. Да. Он погиб. И тоже в Курляндии.
Н и г у л ь. Да, не повезло. В каком полку служил?
А р н е. Он побоялся уйти в лес, и в последнюю минуту его мобилизовали в гитлеровскую армию. (Помолчав.) Я родился уже после его смерти…
Н и г у л ь. Да, у кого как… Был бы у меня такой сын, как ты…
Я а к. Что ж, усынови! Послушай, старик! Помнишь, ты рассказывал, как тебя ранили в голову, а ты после этого уложил из автомата еще несколько фрицев?
Н и г у л ь. Ну, помню.
Я а к. Не ты ли укокошил отца Арне? Доказательств, правда, нет, но ведь весьма вероятно! Чего смотришь? (К Арне.) Мой старик всегда недолюбливал меня… (Отцу.) Почему же обзавелся таким шимпанзе?.. Впрочем, тебе никогда ничего не удавалось сделать толком… (Нервно ходит взад-вперед.) Скажи, Арне, ты читал «Рокко и его братья»?
А р н е. Читал.
Я а к. Дерьмо, не так ли?
А р н е. Я бы не сказал, что целиком. А ты нашел там только дерьмо?
Пауза.
Товарищ Нигуль Сээба, не поставить ли нам бак на место?
Н и г у л ь. Бак?.. Ну разумеется…
А р н е. Захватите семнадцатый ключ!
Н и г у л ь (ищет на столе). Семнадцатый? Нашел…
Арне и Нигуль идут к двери, навстречу им входит И н г р и д.
И н г р и д. Яак приходил?
А р н е. Гляди, сидит… (Уходит.)
И н г р и д. Мне сказали, ты искал меня?
Я а к. Я хотел увидеть тебя, прежде чем кануть…
И н г р и д. «Кануть»?..
Я а к. Да! В пропасть… Нет! В ночную тьму… Поэтично, не правда ли? Решил слегка усложнить работу твоему дорогому папочке. Сегодня, едва он появился на кормокухне, я понял, какое чувство испытывает мышь, когда, выскочив из щели, вдруг обнаружит в углу комнаты тощую, полосатую, злую кошку… Но после того как этот славный Юлиус — не без твоего милого вмешательства — пригласил меня потрудиться, я сообразил: передо мной открывается лазейка. На одно мгновение я увидел напряженное лицо Пинкертона. Но, услышав, что я рвусь убирать картошку, он стал ковырять в зубах. Бдительность улетучилась. Ась-возьми принялся мечтать о тарелке горячего супа и о мягкой постели… Шимпанзе же решил замаскироваться. Завтра он сбреет бороду, как следует причешется — и начнет жать на педали. Превращусь в рецидивиста, на которого объявлен всесоюзный розыск… Ведь я Симоне — брат Рокко, а Симоне делает все, что ему подсказывают его инстинкты…