И н г р и д. Какой бред! Ты же не сможешь скрыться надолго! Что ты будешь делать?
С улицы доносится голос Арне: «Держите… так… Хорошо».
Я а к. А что мне делать? Убивать и грабить… не собираюсь. Погляжу — может, удастся подделать паспорт и попасть на рыболовное судно. (Помолчав.) Я бы хотел быть учеником у иезуитов и всю ночь бродить по улицам Рима, думать о молоденькой монахине… Эта монахиня удивительно похожа на тебя, Ингрид…
И н г р и д. Но при чем тут иезуиты?
Я а к. При чем? Иезуиты ведь тоже подлые… хитрые… и злые. Они способны нанести… удар в спину…
И н г р и д. И ты бы хотел походить на них?
Я а к. Я бы хотел, чтоб ты была моим духовником. Я прихожу, в руке у меня черная увядшая роза, и кладу голову тебе на колени…
И н г р и д. Все духовники — мужчины… И потом, исповедуются в исповедальне… Ну да ладно. Перестань паясничать и скажи, в чем бы ты стал мне исповедоваться?..
Я а к. В чем?.. Сказал бы, что я простой паренек, с неудавшейся жизнью — глупый, самодовольный и бесстыжий… а сейчас попросту перепуганный теленок, который поздно понял, что через дырку в заборе не пролезть…
Пауза.
И н г р и д. Скажи, чулки, которые ты предлагал… не дядя прислал?
Я а к. Нет. Мы купили. А перепродать поручили мне. Все знают, что я получаю посылки из-за границы.
И н г р и д. Поручили? Значит, это верно, что существует шайка?
Я а к. Несколько парней! Один из них работает в торговой сети, он и комбинирует… Недавно югославские кофточки пустили налево. Рискованно! Такая иной раз нервотрепка…
И н г р и д. А не проще ли начать честно работать?
Я а к. Не могли бы вы взять своего школьного товарища на поруки? (Помолчав.) Теперь это обычное дело.
И н г р и д. Надо поговорить с Оттем. Он у нас парторг.
Я а к. Пожалуй, не стоит…
И н г р и д. Это, разумеется, сложно. Ты здесь не работаешь…
Я а к. Я нигде не работаю… Для меня закрыты все дороги. Я чувствую это. Кругом — тупики. Паршивая история… Я всегда тяготел к импортным товарам. На мне — видишь? — итальянские ботинки, американские брюки, чехословацкая рубашка, немецкие носки. Дома у меня крошечный японский радиоприемник… но никогда я не мечтал о «шведских гардинах»… Не хочу в тюрьму! Понимаешь? Не хочу! Ну да ладно, они еще поищут меня.
Голос Арне: «Подержите теперь с этой стороны… так… Хорошо!»
Слышишь? Они неплохо ладят! Старший Сээба, очевидно, из более доброкачественного материала, чем младший.
И н г р и д. Никак не думала, что ты окажешься трусом… Натворить не побоялся, а ответ держать смелости не хватает.
С улицы доносится голос Телилы: «Здравствуйте, дядюшка Нигуль! Здравствуй, Арне, мой верный рыцарь!»
Появляется Т е л и л а.
Т е л и л а. Ах это вы? Я иногда захожу сюда вечером… Арне так интересно рассказывает…
Я а к. О кибернетике, разумеется!
Т е л и л а. А ты что думаешь? Я еще в школе любила его…
Я а к (вставляет). Мы еще в школе это заметили!
Т е л и л а. …любила его слушать. И мне нравится дразнить его. Я не помешала вам?
Я а к. Ей — безусловно нет. А мне — безусловно да.
Т е л и л а. Сейчас уйду…
И н г р и д. Пожалуйста, не уходи!
Входят А р н е и Н и г у л ь.
Н и г у л ь. Я ничего такого не хочу сказать, но Телила могла бы почаще приходить сюда. Эти последние болты Арне вогнал с ходу!
Т е л и л а. Почему ты так пристально смотришь на меня, Арне? Я немного нравлюсь тебе?.. (Всем.) Он мне никогда не говорит о любви, а только о каких-то машинах или о рычагах. Ты о чем сейчас думаешь? Сразу скажи! И скажи же наконец хоть что-нибудь о…
А р н е. Я… я думал, что придется, очевидно, продуть питательные трубки пускового двигателя и снять карбюратор…
Т е л и л а. Арне! Я задыхаюсь… Перестань! Теперь я вижу — ты совершенно равнодушен ко мне. Что ж, побегу домой. На улице темно…
Я а к. Я провожу тебя!
Т е л и л а. Предпочитаю темноту и страх. До свидания! (Уходит.)
Яак делает вид, будто собирается последовать за Телилой, но тут вдруг срывается А р н е и выбегает из мастерской.
Я а к (к Ингрид). Остался верен тебе…
Входит Э в а. Пауза.
Э в а. Тебе что-нибудь нужно, Яак?