Журналисты статейки писали:
«Лыкова свет Агафья
съела подаренный трафик.»
Но людям не было дела,
они на работе ели
свои с колбасой бутерброды
и думали о пехоте,
о машинах, домах, вертолётах,
о дальних военных походах.
Картина четвёртая
Будущее. Густой хвойный лес, корявая Сосна, берёза.
Занавес закрыт. На сцену выходит Мужик Ряженый.
МУЖИК РЯЖЕНЫЙ.
Герои ж наши приземлились в царство,
где вовсе не знали барства,
и не было этих… людей.
Проникли они в мир зверей.
Там медведи сидели на троне.
Ёлки тоже считались в законе
и издавали указы:
«На ёлки, ели не лазить!»
К ним лисы ходили с подносами
с очень большущими взносами:
медок несли и колышки —
вокруг елей ставить заборишки.
А зайцы так низко кланялись,
что глаза их землёю занялись:
всех жучков вокруг ёлок вывели
и листву опавшую вымели.
Ай да хорошее было царство!
Про людское там пишут барство
длинные мемуары:
«Жили людишки, знаем,
но было дело, вооружились,
сами с собой не сдружились
и прахом пошли, рассыпались!
Мы от смрада как только одыбались,
так закон подписали дружно:
люд дурной нам больше не нужен!»
Занавес открывается. На сцене появляются Королевич Бова и Агафья.
МУЖИК РЯЖЕНЫЙ.
Ну так вот, богатырь Бова огляделся,
на старушку покосился, отвертелся.
КОРОЛЕВИЧ БОВА.
Ты гутарила, что не из сказки?
АГАФЬЯ.
Нет, я точно не из сказки.
Ты не строй, служивый, глазки,
а давай-ка хибару руби,
будем жить по-тихому и не свисти,
а то черти быстро нагрянут!
Богатырь Бова выносит из-за кулис макет деревянной избушки.
МУЖИК РЯЖЕНЫЙ.
Богатырь на лес ещё раз глянул
и поставил Агафье хибару,
в ней печь сложил да в ладошки ударил.
КОРОЛЕВИЧ БОВА.
Пошёл я, бабуся, отсюда,
надо мне идтить, покуда.
АГАФЬЯ.
Эй, сынок, а вырежь мне иконку,
без неё никак! Вали вон ту сосёнку.
МУЖИК РЯЖЕНЫЙ.
Сосна корявая оказалась,
дюже долго с жизнью прощалась,
застонала она, заскрипела.
СОСНА.
Пожалей!
КОРОЛЕВИЧ БОВА.
А мне какое дело!
СОСНА.
Знаю я твою кручинушку-беду.
Не губи, домой дорожку укажу.
КОРОЛЕВИЧ БОВА.
Ну трещи, каков тут путь?
СОСНА.
Скажу, скажу, дай отдохнуть.
(Сосна засыпает, храпит; Королевич Бова замахивается на неё мечом, Сосна перестаёт храпеть)
Тебе надо дойти до медведей,
они цари-ведуны и бредят
тайнами да ворожбою.
Вот они то двери и откроют
в мир твой прошлый да грозный.
КОРОЛЕВИЧ БОВА.
Это разговор уже серьёзный.
Ладно, стой стоймя, лесная,
а я иконку бабушке сварганю
из берёзовой бересты.
На, Агафьюшка, держи!
Королевич Бова срезает с берёзы кору, вырезает на ней ножичком святой образ и подаёт иконку Агафье, та жадно её хватает. Королевич Бова выталкивает со сцены макет избы. Медведи вносят стол с разносолами, Королевич Бова — медвежий трон, а Агафья и Мужик Ряженый — табуретки. Все, кто есть на сцене, садятся пировать.
МУЖИК РЯЖЕНЫЙ.
Схватила старушка иконку
и стала жить долго, долго
в этом царстве зверей.
Те уж привыкли к ней,
мёд катили к избушке бочками,
спелую тыкву — клубочками.
А Агафья им песни пела
да за общим столом сидела.
Зайцы кланялись ей, было, низко,
но запустила в них Лыкова миской.
С той поры обнаглели зайчата,
разбрелись по заячьим хатам,
окучивать ёлки отказываются.
Зачахли ели. Разбрасываться
семенами пошли тополя.
«Смена власти!» — среди зверья
поползли чи сплетни, чи слухи.
Но к слухам медведи глухи,
потому что королевич Бова
пировал с ними день который.
Весела была та гулянка!
Скатерти на столах — самобранки,
на них яств земных, ой, немерено.
Медовуха бочками мерена,