Нет, не место девкам тут!
ЛЮБКА.
Не уйду, ты так и знай!
Не на твой я каравай.
У меня добра полно:
забито зёрнышком гумно.
До тебя другое дело:
говорят, я перезрела.
Замуж мне идти иль как,
может, трошки подождать?
Падший Ангел от удивления перестаёт кушать.
ПАДШИЙ АНГЕЛ.
А вот это интересно,
ты у нас чи ни невеста?
Любка смущённо отмахивается.
ЛЮБКА.
Скажи, скажи мне, боженька,
только осторожненько:
сколько мне осталось жить,
сколько в девушках тужить?
Только, милый боженька,
не скажи мне ложненько!
Падший Ангел охает, вздыхает и недолго думая, врёт.
ПАДШИЙ АНГЕЛ.
Ты не бабою помрёшь,
а в сидя в девках, отойдёшь!
Любка ойкает, всплёскивает руками и в страхе спускается вниз.
ЛЮБКА.
Ой бяда, бяда, бяда!
Зачем залезла я сюда?
Вниз спущусь по лестнице,
мне больше ни невеститься!
Любка оказавшись на полу своей хаты, убирает лестницу в дальний угол. Из-за печки высовывается чёрт и хихикает.
ЧЁРТ.
Ишь ты, ни невестится,
так бог от тя открестится!
Любка берётся за веник и подметает пол. Часы бешено бегут / зритель должен понять, что прошёл год-другой /. Стук в дверь. Входит Михей с букетом цветов.
МИХЕЙ.
Ходят слухи… Может, хватит
девушке одной гулять.
Не я ли тот мужик прекрасный,
что готов тебя прибрать?
ЛЮБКА.
В девках я помру, к другой
поскорее уходи,
не стой у бога на пути!
Любка веником прогоняет Михея из дома. Михей уходит, кинув букет на пол. Любка подбирает букет, ставит его в вазу, включает радио, садится за стол, подпирает рукой голову — печалится и мечтает. Из радио звучит «Песенка про Любашу».
ПЕСЕНКА ПРО ЛЮБАШУ
Как играла на дудочке
наша девочка Любочка,
наша девочка Любочка
играла на дудочке,
а за девочкой Любочкой
журавли да цапли,
и росинки капали.
«День, день, дребедень, —
пела, пела дудочка
в руках, губах у Людочки —
Дзень, дзень!»
Через пень,
через пень и кочку.
— Ах ты, наша дочка,
куда ж ты побежала,
куда, куда позвала
журавлей да цапель?
— Я, отец, на паперть,
я, маманька, в монастырь,
мне бел свет уже не мил!
Пойдёт Люба умирать, умирать,
позабыв отца и мать,
а за нею журавли, журавли
всё: «Курлы, курлы, курлы.»
А за нею цапли:
«Не хотим на паперть,
не хотим в монастырь,
Люба, Люба, не ходи!»
Люба, Люба, Любушка
девушка, голубушка,
брось проклятую дуду,
а то я с тобой пойду
в монастырь, на паперть.
Будет папа плакать,
начнёт мать по мне рыдать,
завалившись на кровать.
Не ходите вы туды,
куды богу нет пути,
куда нету ходу
даже пешеходу,
пешеходу смелому,
судьбу который делает
само-само-самостоятельно!
Какая у нас плакательная
песня получается.
Терпение кончается
у нашего народа:
«Иди за пешехода
ты, Любаша, замуж —
тридцать лет, пора уж!»
Стрелка на часах бешено бежит.
Картина вторая
Вся обстановка та же самая.
Все герои на своих местах. Изменение только одно — Любка состарилась.
ЛЮБКА.
(вздыхая)
Так я жила десятки лет,
соблюдая свой обет.
Год идёт, другой проходит.
Уж какой жених уходит
с распечальной головой.
КОШКА.
Постучался дед седой.
В дверь хаты стучится Михей.
МИХЕЙ.
Двери, старая, открой!
Любка, не узнав в Михее своего жениха, впускает его в дом, садит за стол, равнодушно угощает, чуть ли не кидая в него тарелки.
ЛЮБКА.
Подала я деду обед,
рассказала свой навет.
Дед печально кушал,
вроде бы, не слушал.
Михей встаёт из-за стола.
МИХЕЙ.
Потом встал да и сказал:
иди в погреб, доставай
лесенку-чудесенку,