К у р б а н о в. Странно! Не вы ли сегодня сами, Нурлы Хекимович, отчитывали нас за остановку цехов по приказу Мерджен Мурадовны в ваше отсутствие? А теперь вдруг… Где же логика?
Х е к и м о в. Не оправдывайся, не оправдывайся.
К у р б а н о в. Выходит, во всем виноват я? Так, что ли?! Выходит, невыполнение плана на моей совести, да? И это я, значит, виноват в том, что мы шьем детскую обувь из некачественной кожи? Так мне вас следует понимать, Нурлы Хекимович?
Г о ш л ы е в. Выходит, что так, товарищ начальник цеха.
К у р б а н о в. Что же мне теперь делать? Посоветуйте, подскажите, товарищи!
Ш и х н а з а р о в. Первым делом, пади к ногам Айны. Уж она-то уломает как-нибудь свою начальницу — Мерджен. Затем… Срочно исправь ошибки, устрани недостатки или… напиши заявление по собственному желанию…
К у р б а н о в. Айна, дочка, умоляю тебя, избавь меня от позора! У меня трое маленьких детей, пожалей хотя бы их! (Падает на колени перед Айной.)
А й н а. Встаньте, товарищ Курбанов! Мы ведь на работе, не в театре. Это же фабрика!
Г о ш л ы е в. Ах, Айна, Айна! И тебе не стыдно заставлять пожилого человека унижаться, стоять перед тобой на коленях?! И ты еще наш комсомольский секретарь! Что сказали бы в райкоме? Кош-шмар!
А й н а. Встаньте же, товарищ Курбанов! Прошу вас, поднимитесь!
О р а з. Встань, коллега!.. Рабочий человек! Это тебе просто не к лицу!
К у р б а н о в. Двадцать лет я работаю на этой фабрике, но никогда еще не испытывал такого позора!
О р а з. Прекрати комедию, коллега!
А й н а. Это не комедия, товарищи, — трагедия. Наша общая трагедия.
Входит А й г ю л ь.
А й г ю л ь. Нурлы Хекимович, по белому телефону звонит Бердыев — из министерства, спрашивает, когда мы конкретно отправим обувь, согласно принятым обязательствам? И планом интересуется.
Х е к и м о в (Айне). Вот вы, Айна Амановна, и объясните товарищу Бердыеву, как и что.
А й н а. Могу объяснить. (Поднимает телефонную трубку белого аппарата.)
Х е к и м о в. Мой аппарат не работает. Поговорите из приемной. Пройдите туда.
А й н а. Хорошо. (Встает.)
Айна и Айгюль выходят.
Г о ш л ы е в. Бердыев… Это ваш свояк, Нурлы Хекимович?
Х е к и м о в (недовольно морщится). При чем здесь свояк, не свояк?! Сейчас мы на работе, Гошлыев. Логично? (Пауза.) Да, ситуация! На собрании солидного коллектива мы произносили громкие слова, давали обещания… Между прочим, Шихназаров, ты тоже давал обещание.
Ш и х н а з а р о в. Обеспечьте мой цех необходимыми качественными материалами, и я выполню свое обещание, Нурлы Хекимович.
Х е к и м о в. Ты тоже, Гошлыев… (Берет из рук Гошлыева портфель, кладет его на стол.)
Г о ш л ы е в. Вы только вывезите за ворота фабрики нашу продукцию — хоть миллион пар! — а пристроить ее — это уж мое дело. Об этом не беспокойтесь!
Входит А й г ю л ь.
А й г ю л ь. Нурлы Хекимович, вас тоже просят к белому телефону. (Кивает в сторону приемной.) Там эта Айна такого наговорила!
Хекимов выходит в приемную.
О р а з. Да, переполох в министерстве, видимо, изрядный.
Г о ш л ы е в. Если бы только в министерстве!
Ш и х н а з а р о в. Я считаю, нам нужен хороший вратарь. И два смелых нападающих.
О р а з. А к ним еще три умелых защитника и два полузащитника. Вот тогда бы твои мячи со Знаком качества еще успешнее влетали в ворота торгующих организаций. Не так ли, Шихназаров?
Ш и х н а з а р о в. Знаешь, что я скажу тебе, дружище? Не лезь не в свое дело.
Г о ш л ы е в (показывает на книги на столе Хекимова). Неужели наш шеф прочитал все эти книги? По-моему, это так… для красоты. (Берет одну из книг.) Ага, энциклопедия! (Листает книгу.) Интересно, очень интересно!
Ш и х н а з а р о в (подходит к Айгюль, игриво). Прекрасно выглядишь, Айгюлечка! О, какие мы носим модные туфельки! Если не секрет, где ты достаешь такие?
А й г ю л ь. Я уже говорила, у меня есть свои личные мастера на фабрике. Они шьют только для меня. Ясно?
Ш и х н а з а р о в (многозначительно). Ясно, ясно. А не мог бы я, дорогая Айгюль, пополнить их ряды своей скромной персоной?
Айгюль кривит губы и выходит.