С а х р а г ю л ь (припадает к могиле, причитает). Мой Гельды! Мо-о-ой Ге-ельды-ы-ы!
А н т о н о в. Над могилой принято обращаться к усопшему — «мир праху твоему», «спи спокойно, наш незабвенный товарищ»… Но ведь Гельды не слышит нас. И поэтому сегодня мне хочется избежать этих вежливых, но бессильных слов. Слишком дорог нам этот человек, ушедший от нас.
С а х р а г ю л ь (плачет). Ге-ель-ды-ы! Мой Ге-ельды-ы-ы!
А н т о н о в. Обидная штука — смерть. Необратимая! Таковы законы… борьбы… за жизнь, за лучшую долю на земле… Кто-то падает в строю. Отдает свое самое дорогое — жизнь! — за то, чтобы другим было лучше. Другие — это мы с вами.
С а х р а г ю л ь. Как я буду жить без тебя, Гельды?! Будь проклята рука того, кто разлучил нас!
А н т о н о в. Я не стану никого призывать вечно хранить в сердце память об этом человеке. Такой призыв был бы оскорбительным для дела, за которое погиб наш Гельды-Батыр, для него самого. Мы и без того никогда не забудем его. Пока мы живы — он с нами, в наших делах.
С а х р а г ю л ь (кричит). Нет у меня Гельды! Отняли у меня Гельды!
А н т о н о в (так же раздумчиво). Увы, от хвалебных слов, даже от самой ярчайшей, долгой памяти наш товарищ не воскреснет. И никогда не увидит весеннего неба над Каракумами, алых маков на желтом песке, никогда, как мы с вами, не познает радостей любви и многого другого, волшебного, непередаваемого словами, чем полна человеческая жизнь. Я обращаюсь не к нему, не к его праху, — к вам, живые.
С а х р а г ю л ь. Встань, пожалуйста, Гельды, встань, мой джигит!
А н т о н о в. Помните, товарищи, Гельды-Батыр отдал свое дыхание за счастье людей на туркменской земле! Нам! Мы будем жить вместо него, за него. И вот этого мы все, знавшие Гельды-Батыра, его друзья, не имеем права забыть никогда. В этом есть великий смысл! Своей жизнью, поступками мы несем ответственность за наше общее большое дело… Ответственность не перед этой могилой. Перед своим разумом! Перед будущим, которое мы создаем!
Бойцы отряда салютуют выстрелами вверх.
ПРОДАННЫЙ СОН
Пьеса-сказка в двух действиях
М а м е д.
Т а б и б К е м а л.
Г ю л ь б а х а р (она же — голубка).
Ш а х.
В и з и р ь.
Н а ч а л ь н и к с т р а ж и.
В о р И б р а г и м.
М а к л е р.
Х а д ж и - а г а.
С л е п о й н и щ и й.
Х а м м а л - н о с и л ь щ и к.
Д е р в и ш.
Ш а х - з а д е.
Ш у т.
С к о т о в о д.
С т р а ж н и к и.
Т е л о х р а н и т е л и ш а х а.
Т о р г о в ц ы.
Г о р о ж а н е.
Ч е р н ы й к о б ч и к.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Площадь рядом с городским базаром в древнем Мерве. По ней то и дело снуют торговцы с туго набитыми хурджунами, носильщики с мешками на спинах и большими корзинами на головах, жители города.
Со стороны базара доносится многоголосый гул.
На краю площади стоит кибитка. В ней живет известный по всему Туркестану ученый, знахарь и немного волшебник Табиб Кемал. На топчане перед кибиткой лежит молодой человек — М а м е д. Он то и дело стонет.
Из кибитки выходит скромно одетая миловидная девушка. Это Г ю л ь б а х а р, внучка старого Табиба Кемала. В руке у нее пиала с каким-то снадобьем.
Г ю л ь б а х а р. Дедушка интересуется, как ты себя чувствуешь, джигит?
М а м е д. После лекарства, которое ты, о славная девушка, дала мне вчера вечером, мне стало легче дышать. Но ноги по-прежнему без движений, парализованы. Как видишь, Гюльбахар, речь вернулась ко мне, разум прояснился, однако все равно я — полумертвец.
Г ю л ь б а х а р. Вот, Мамед, выпей еще и это. (Поит Мамеда снадобьем.) Дедушка говорит, что ты пошел на поправку. Верь и ты!
М а м е д. Какой же я неудачник! Мне двадцать лет, из них семь я — калека. В двенадцать лет, Гюльбахар, я сел на коня, начал джигитовать. Однажды на тое, во время скачек, взбесившийся жеребец сбросил меня, на землю. Так я стал жалким калекой. Умоляю тебя, великодушная Гюльбахар, дай мне какой-нибудь яд, прекрати мои адские муки! Я хочу умереть!
Г ю л ь б а х а р (с улыбкой). Не спеши, джигит! Умереть всегда успеешь. Всю эту ночь до зари дед мой не спал, варил какое-то лекарство. Я видела лицо дедушки, видела: он верит в твое исцеление, Мамед. Потерпи еще немного. Он верит. И я верю. Верь и ты.