Ш а х. Эй, дайте моему сыну все, что он просит! Дайте! Дайте! Дайте! Иначе я велю набить соломой ваши шкуры! Иди, сыночек, иди, милый! У меня здесь государственные дела.
Ш а х - з а д е. Де-ла! И-а! Де-ла! И-а! (Убегает.)
Ш а х. Эй, шут!
Шут пишет что-то пальцем на мраморном столике, покрытом пылью, не обращая внимания на шаха.
Я тебе говорю, эй, шут! Подними голову или навеки потеряешь ее!
Ш у т (отмахивается). Я занят, мой шах, не мешай мне. Я пишу нечто вроде корана.
Ш а х. Лжешь, шут! Вздор! Есть лишь один коран, тот, что написан пророком Мухаммедом!
Ш у т (насмешливо). Я пишу ваш персональный коран, мой солнцеликий шах-ин-шах! Трижды, четырежды!
Ш а х. Ты, шут, шути, шути, да не за… не за… Это самое… Не кощунствуй! У всех мусульман земли есть лишь один коран, как и аллах. Ясно?
Ш у т. Я пишу коран вашей жизни, мой шах-ин-шах. Я пишу историю вашей жизни.
Ш а х. Мою историю пишут мои мирзы, мои писари.
Ш у т. На истории, писанные писарями, следует, как правило, попи…
Ш а х. Что-о?!
Ш у т. Да.
Ш а х. Это почему же?
Ш у т. А вот потому. Кто вы такой?
Ш а х. Я?!
Ш у т. Да, вы, вы.
Ш а х. Ты что, чокнулся, шут? Забыл, кто я такой? Я — шах этой страны!
Ш у т. Прекрасно. Шах этой страны. Вот я возьму и напишу о вас всю правду, все так, как оно есть.
Ш а х. Напиши.
Ш у т. И напишу. А что будет?
Ш а х. Ну, и что будет?
Ш у т. Изумятся грядущие поколения. Неужели, скажут, были на свете такие безмозглые правители?
Ш а х. Это я-то безмозглый?
Ш у т. А то кто же?
Ш а х. Объясни, почему.
Ш у т. Кто запретил народу всей страны спать?
Ш а х. Ну, я.
Ш у т. Кто запретил народу всей страны видеть сны?
Ш а х. Я. Ну и что?
Ш у т. Разве не глупо?
Ш а х. Я уже предупредил тебя, шут! Ты, шут, шути, да не за… это самое! Учти, дошутишься!
Ш у т. Я говорю правду.
Ш а х. Значит, по-твоему, в моем государстве нет другого человека, который бы говорил правду? Выходит, ты, шут, один у нас такой правдолюб? (Пауза.) Тогда почему все мои придворные, моя свита, дворцовое духовенство пляшут от радости и наперебой восхваляют мой указ, запрещающий спать?
Ш у т. Э-ге-е! Посмей они возразить вам, вы бы перестали их кормить, платить им!
Ш а х. Ошибаешься, дурак! Мудрые люди, зрелые мужи не стали бы превозносить до небес глупый указ.
Ш у т. Они пекутся о своих шкурах, о своих головах, ваше величество.
Ш а х. По-твоему, в огромном государстве нет никого, кто не кривил бы душой?
Ш у т. Почему же нет? Есть. Народ. Люди.
Ш а х. Народ молчит. Люди молчат. Бараны!
Ш у т. Не молчат. Не успевают рта раскрыть, как ваши приспешники, ваши шпионы и стражники хватают их и волокут в застенки, на плаху.
Ш а х. Что ж, по-твоему, я — убийца?
Ш у т. Кто вы, об этом вам скажут в тот день, когда вы, ваше величество, на деревянной лошадке отправитесь в заоблачную деревню.
Ш а х (незлобно усмехается). Не боишься, шут, что я тебя за эти дерзкие, мало сказать — дерзкие, за эти твои наглые, нахальные, бесцеремонные слова четвертую? Не боишься?
Ш у т. Не боюсь, мой щах!
Ш а х. А почему? Думаешь, настроение у меня сегодня не кровожадное?
Ш у т. Да нет, не поэтому.
Ш а х. А почему не боишься?
Ш у т. Так ведь план месячный и квартальный у нас по этим самым делам… выполнен. (Проводит ребром ладони по горлу.) С какой вам стати, ваше величество, брать на свою душу лишний, незапланированный грех? Верно я рассуждаю?
Ш а х (удивленно). Верно, шут.
Ш у т. Да и скучно вам без меня будет, ваше величество. Верно?
Ш а х. Тоже верно.
Ш у т. Поэтому давайте, ваше величество, сосуществовать!
Ш а х. Давай, шут! Развлекай меня! Смеши! Сбреши что-нибудь!
Ш у т. Пожалуйста, ваше величество. Начинаю. Два дня назад на мельнице куры заклевали до смерти мельника! Ха-ха-ха!
Ш а х. Не смешно.
Ш у т. Он забыл покормить их. Ха-ха-ха!
Ш ах. Не смешно.
Ш у т. Ха-ха-ха! Так ведь на мельнице и без того повсюду рассыпано зерно. Это же смешно!
Ш а х. Не смешно.
Ш у т. Ах, нет, не то, не так! Они заклевали мельника за то, что он накануне отправил в суп единственного в округе петуха! Ха-ха-ха!
Ш а х (вяло). Хи-хи-хи! Тоже не смешно, шут. Но в этом что-то есть… наводящее на размышление… о нашем гареме.