Голос Джерен: «Такова судьба, брат мой!»
Голос Гюлялек: «Не терзай себя, Ковшут! Ты поступил как настоящий мужчина!»
Голос Ахмеда: «Не грусти, Ковшут!»
Вы всегда со мной — в моем сердце, дорогие мои! Всегда, пока я жив! Всегда! (Пауза.) Но как жаль, что вас не было рядом со мной, когда мы начали новую жизнь, когда мы поплыли к новому берегу!
Гаснет свет. Ночь в Каракумах. Гремят гром. Сверкает молния. Начинается ливень. Слышны голоса: «Эй, все, кто в колодце, — вылезайте наверх! Овцы могут погибнуть!.. Овцы!.. Спасите отару!.. Помогите!.. Помогите!..»
Голос Ковшута: «Эй, отец, отец, где ты?! Отец!.. На помощь, люди!.. О аллах, да что же это такое?!»
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Наутро после грозы. Небо очистилось. На нем радуга.
Справа на сцене небольшой бассейн, сделанный из прутьев, обмазанных глиной.
Слышится блеяние овец, ягнят, голоса чабанов.
К о в ш у т, невеселый, стоит у колодца, положив руку на деревянный вал. В другой руке у него букетик красных маков.
К колодцу подходит Г ю л я л е к с ведрами в руках.
Г ю л я л е к. Дай-ка мне веревку, парень. Помоги.
К о в ш у т (прячет цветы за спину). О-о, Гюлялек!.. Веревку?.. Сейчас, сейчас…
Г ю л я л е к. Что с тобой, Ковшут? Почему такой грустный? Слава аллаху, буря промчалась.
К о в ш у т (вздыхает). Да, промчалась…
Г ю л я л е к. Но что случилось, Ковшут? Я вижу по твоему лицу, у тебя какая-то неприятность. Да?
К о в ш у т. Да, случилась. И еще случится. Конечно, если тебе суждено всю жизнь батрачить…
Г ю л я л е к. Но ведь ты мужчина, Ковшут. А настоящий мужчина должен суметь однажды повернуть вспять коня своей судьбы, если конь идет не той дорогой, что надо. И еще учти, Ковшут: девушки любят смелых, удачливых. Девушки любят победителей! (Понизив голос, с улыбкой, многозначительно.) Ковшут, я хочу увидеть тебя победителем. Слышишь меня, Ковшут?
К о в ш у т. Ты сыплешь соль на мою рану, Гюлялек. Безжалостно! Она горит!
Г ю л я л е к. Раны надо врачевать, джигит! Достань лекарство и излечись.
К о в ш у т (раздраженно). «Лекарство, лекарство»!.. Можно подумать, лекарство для этих ран по карману таким беднякам, как я.
Г ю л я л е к. Но и надежду терять не стоит, а, джигит? Отчаяние — наш, женский, девичий, удел. Достаточно наших слез…
К о в ш у т. Посмотри на эти цветы. (Показывает букет.) Только что, когда я рвал их, они были совсем свежие, живые, а сейчас уже начали увядать. Так и надежда. Она не живет в сердце сама по себе…
Г ю л я л е к. То же самое говорю и я.
К о в ш у т. А я говорю тебе: моя надежда — ты! И лекарство от моей тоски — ты! Ты! Ты! Ты! Слышишь, Гюлялек?
Г ю л я л е к. Как тебя не услышать? Оглушил своим криком. Тише! Родители услышат!
К о в ш у т. Не хочу — тише! Ты — моя надежда! Моя судьба! Моя Гюлялек! Гю-ля-лек!
Г ю л я л е к. Не ори так, парень! Лучше помоги воды набрать. Мать ждет воду.
Слышится крик Огульнияз: «Эй, Гюлялек, девчонка, куда ты пропала? Гюлялек!»
Ковшут достает воду из колодца, наполняет ведра.
Я пошла.
К о в ш у т. Подожди. Скажи мне еще что-нибудь.
Г ю л я л е к. Я уже сказала. Или ты не понял?
К о в ш у т. Мне мало этого. Скажи еще!
Г ю л я л е к. Говорят: веревка хороша длинная, а речь — короткая.
К о в ш у т. И еще говорят: нежное слово слаще меда.
Г ю л я л е к. Сначала заимей улей — потом будешь есть мед. Джигит прежде всего в деле джигит. (Уходит.)
Появляются К о н у р д ж а - б а й и А х м е д.
А х м е д. Бай-ага, говорят, с отарой беда случилась?
К о н у р д ж а - б а й. А ты и рад повторять недобрую весть, проклятый раб! Вы не успокоитесь, пока не разорите меня и не сведете в могилу.
Появляется О г у л ь н и я з.
О г у л ь н и я з. Ахмед! Куда ты пропал, ленивый осел? Где дрова для тандыра?
А х м е д. Я был с хозяином. Готовил ему кальян.
Огульнияз уходит, появляется М о в л я м.
К о н у р д ж а - б а й. Что с отарой, Ковшут?
К о в ш у т. Слава аллаху, бай-ага, большую часть отары удалось спасти.