Ф у ч и к. Адамека?! Вашего секретаря?
З д е н е к. Да. И это в тот момент, когда забастовка была в самом разгаре, охватила все цехи. Ясно, Горак, они идут по следу. Вам нельзя оставаться в Праге ни часа! Уезжайте сейчас же.
Ф у ч и к. Спокойно, Зденек, спокойно, без паники.
З д е н е к. И все же — уезжайте. Прошу вас!
Ф у ч и к. Не во мне дело! Теперь вам, Зденек, придется заменить Адамека…
З д е н е к. Мне? Что вы! Тут нужен опыт, знания, а я только простой монтер, Горак.
Ф у ч и к. А я только простой журналист, Зденек.
З д е н е к (колеблясь). Не знаю, не знаю. Что ж, если партия мне доверит… И если ей нужна моя жизнь…
Ф у ч и к. Именно так, Зденек, — жизнь. Жизнь, если даже у вас отнимут все — свободу, близких, товарищей по борьбе. Это у нас можно отнять, но веры в свое дело ведь не отнимешь?
З д е н е к. Нет. (Показывая на грудь). Это у нас тут.
Ф у ч и к. Вот и хорошо, Зденек. С этого дня вы в ответе перед партией за «Юнкерс». И если каждого из этих шестерых не может заменить один, пусть заменят двое, трое, четверо! А сегодня самое главное — забастовку довести до победы. Пусть в гестапо думают, что это драка только за кроны, за то, чтобы не умереть с голоду. А сотни ваших товарищей, одержав победу в этот раз, завтра пойдут с нами и на другое. И вряд ли они забудут эту ночь! Не так ли, Зденек?
З д е н е к. Так.
Ф у ч и к. Ну, с богом, как говорили наши отцы. Встретимся завтра вечером у Елинков.
Зденек прощается, уходит.
Г у с т а. Аресты на третьем заводе за одну неделю?
Ф у ч и к. На четвертом, Густина. У гестапо какой-то широкий план. Но какой?.. Какой?.. Где же Мирек? Мне нужно уходить, родная, я должен немедленно повидаться с членом ЦК.
Г у с т а. Мирек опаздывает? Странно. Может быть… эти аресты?
Ф у ч и к. Схватить этого парня… Это не так просто. (Взглянув на часы). Нет, надо ждать, выяснить, что в его районе. (Взглянув на дорогу). Он!
По дорожке идет М и р е к, красивый крепкий парень, лет 25. Смотрит в одну точку. С другой стороны проходит продавец газет И р а с е к, выкрикивая: «Лидове новины!», «Лидове новины!»
И р а с е к. Все вокруг спокойно, товарищи.
Ф у ч и к. Что же ты молчишь, Мирек?
М и р е к (сквозь зубы, медленно). Арестован весь Центральный Комитет партии.
Снова проходит И р а с е к.
Ф у ч и к. Что такое? Что ты мелешь, Мирек?!
М и р е к. Лучше бы я умер, чем принес такие вести. Всех сразу в эту ночь…
Ф у ч и к. Всех сразу? Откуда ты можешь знать?
М и р е к. Я подпоил в баре шофера гестаповского автобуса. Он где-то нализался еще с утра и быстро развязал язык. Он был только на двух квартирах, но в тюрьме слышал, что взяли многих. Их возили всю эту ночь…
Тяжелое молчание. Густа не сводит глаз с Фучика.
Ф у ч и к. Это второй этап их плана.
М и р е к. Партия обезглавлена, Юлиус. Удар в самое сердце. Теперь…
Ф у ч и к. Что — теперь?
М и р е к. Я не трус, не паникер, вы знаете это. Но когда нет ЦК… Что же делать теперь?
Ф у ч и к. Неправда! Я не верю, что схвачены все. И пока жив хоть один член ЦК — ЦК существует. Он будет искать нас, мы — его, и мы найдем друг друга. И если даже взяли всех, все равно замерзания, паралича в партии мы не допустим, Мирек. Нет! А ну, посмотри-ка мне в глаза. Нет, не так.
Мирек поднимает голову.
Вот так-то лучше.
М и р е к. Тяжело, Юльча…
Ф у ч и к (отходит в сторону с Густой). Что ж, Густинка, а пока, на время, придется нам уехать к моим родным в деревню?
Г у с т а. Нет, Юльча, это не для тебя. Сейчас ты тем более не оставишь Прагу.
Ф у ч и к. Я знал, что ты ответишь.
М и р е к (приближаясь). Извините, но нужно расходиться. В гестапо стали быстрее поворачиваться.
Г у с т а. Береги себя, Юльча. Береги. Обещаешь? Ты скоро дашь знать о себе?
Ф у ч и к. Да, да. Ты же знаешь. Только не вздумай искать меня сама. Ну… (Целует ее).
Г у с т а. Юльча, родной! Что бы ни случилось с нами, что бы ни ждало нас впереди, помни всегда: я благодарна тебе за всю нашу жизнь.
Ф у ч и к (прощаясь). А я — тебе, моя девочка. У нас все еще впереди, Густинка.
Фучик и Густа уходят в разные стороны. Несколько секунд сцена пуста. Появляются Б э м и Ф р и д р и х, оба в черных костюмах гестапо.