Уходят. Пауза. Входит Р о г а ц к и й и т е т я Ш у р а.
Р о г а ц к и й. Скажу вам, Александра Ивановна, что коммерция — двигатель государственного хозяйства. Поэтому особенно рекомендую пересмотреть вашу столь оригинальную точку зрения!
Т е т я Ш у р а. Хватит, батенька! Наторговались! Это что ж такое получается? Дома были, лавки были, все полным-полно товару! Никого не трогали, никого не обижали… И вдруг, пожалуйста, — отовсюду выгнали, все отобрали, крови лишили. Еще, слава богу, хоть жизнь оставили.
Р о г а ц к и й. Здесь, в демократической республике, человеческая личность неприкосновенна.
Т е т я Ш у р а. В республике! Там тоже — республика. Непрочное это дело — республика — для торгового человека! Нет, уважаемый, то, что я привезла, это так немного, что если и его лишиться, тогда хоть по миру иди! А у меня дочка… Кто ее возьмет без приданого?
Р о г а ц к и й (восторженно). Каждый человек сочтет за честь. Ваша дочь… Ваша Анна Петровна! Господи! Да будь я помоложе… А что касается первых ваших мыслей — решительно протестую! Держать деньги и ценности в сундуках некультурно. Надо поместить средства в надежное, солидное предприятие!
В окне появляется Н ю с я. Коммерсант вскакивает, почтительно ее приветствует.
Н ю с я. Мамочка! Здравствуйте, мсье Рогацкий.
Р о г а ц к и й. Добрый вечер, Анна Петровна!
Н ю с я. Добрый вечер. Мамочка, у меня гость в саду — мсье Залиев.
Т е т я Ш у р а. Кто это? Не помню.
Н ю с я. Тот журналист, который описал наше бегство из России.
Р о г а ц к и й. Читал с огромным волнением. И несмотря на то, что мы не были еще знакомы, я плакал, многоуважаемая Александра Ивановна!..
Т е т я Ш у р а. Э, да разве расскажешь все то, что мы пережили! (Нюсе.) Где же он, твой гость?
Н ю с я. Я попрошу его сюда. (Выходит на веранду.)
Р о г а ц к и й (ей вслед). Очаровательна!
Т е т я Ш у р а. Да чего говорить, девка хороша… Замуж бы выдать как следует, а там и умереть.
Р о г а ц к и й. Ну что вы, многоуважаемая! Мы еще поживем! Каких дел понаделаем! А что касается того, что я вам говорил о нефти и бензине…
Т е т я Ш у р а. Ну?
Р о г а ц к и й. Надейтесь на меня. Вообще русскому купцу лучшего хозяина, чем англичане, не требуется! Торговый народ!
Входит Н е с т о р. Рогацкий замолкает.
Т е т я Ш у р а. Что тебе?
Н е с т о р. Мужик пришел, который с нами сюда ехал, Степан.
Т е т я Ш у р а. А на что он мне?
Н е с т о р. Наниматься. Говорит, может за кучера, за садовника может.
Т е т я Ш у р а. Не надо. Мне и тебя, дармоеда, достаточно.
Н е с т о р. Зачем дармоеда? Я — дворник.
Т е т я Ш у р а (строго). Ну, ладно! Подождет твой мужик.
Н е с т о р. Виноват, барыня… Ты знаешь…
Т е т я Ш у р а. И не «ты», а «вы»… Пошел вон!
Нестор уходит. На веранду поднимаются Нюся и З а л и е в.
Н ю с я. Вот и мы!
Т е т я Ш у р а. Здравствуйте, молодой человек.
Залиев целует руку тети Шуры.
Знакомьтесь.
Залиев и коммерсант кланяются друг другу.
Хотите чаю, господа?
Р о г а ц к и й. Если позволите.
Т е т я Ш у р а (кричит). Ася! (Залиеву.) Прошу садиться. Варенье, не взыщите, у меня покупное. Своего еще не варила.
Залиев кланяется.
Какие новости?
З а л и е в. Все прекрасно. Город процветает. Жизнь развивается нормально. Тишина. Покой…
Т е т я Ш у р а. Дай бог! Пора и нам отдохнуть на тихой земле от всех этих волнений.
Входит А с я.
А с я. Звали меня, барыня?
Т е т я Ш у р а. Да. Давай самовар!
А с я. Сию секунду! (Уходит.)
З а л и е в (Нюсе). Гуляли сегодня, Анна Петровна? Сегодня чудный день. Не очень жарко.
Н ю с я. Собиралась… да как-то не удалось.
На улице слышится далекое пение «Интернационала». Все замолчали. Тревожно прислушались. На улице выстрел. Раздались свистки, крики: «Разойдись!» Нюся испуганно шарахается в сторону. Тетя Шура вскакивает и хватается за уши. Крики и пение затихают. Входит А с я с посудой, ставит на стол, уходит.
Т е т я Ш у р а. Господи, да что же это такое? Из огня да в полымя…