К о ч е т. Это хорошо! Хорошо, когда не боясь можно за человека головой поручиться! Согласен! Не о Саше идет речь! Кто же мог польститься на сто тысяч целковых? Сержант Орлов?
Орлов вытягивает шею.
Тоже как будто надежный человек. Правда, мы его еще мало знаем, а теперь людей сто раз надо проверить!
Р о т м а н. Ну, знаете! Вспомни, как он к нам попал!
Н а т а ш а (оживляясь). И как показал себя в бою… Вы же сами хвалили его, начальником штаба назначили. Я почти все время с ним нахожусь, Степан Григорьевич…
Кочет смотрит на Наташу. Она, смутившись, объясняет.
Своему делу его учу. Он после войны хочет стать радистом, на зимовку уехать…
К о ч е т. Хорошая, дельная мысль.
Н а т а ш а. Только Петя не очень способный. Даже смешно: никак до сих пор азбуку освоить не может.
К о ч е т (тихо). А что, он часто на аппарате занимается?
Н а т а ш а. Да! (Улыбается.) Если б кто другой, так можно было даже за шифр принять: тычется, как слепой щенок… (Наташа замечает вдруг настороженный взгляд Кочета, и улыбка сразу слетает с ее лица.) Может, прекратить уроки?
К о ч е т (удивленно). Зачем? Это ему в жизни пригодится. Ну, что же мы решаем? Выходит: немцы меня действительно случайно обнаружили? Так, что ли?
Р о т м а н. Конечно! Ведь сам виноват, Степан Григорьевич! Не утерпел — наверно, слишком громко попрощался с дорогим дедом Гаврилой…
К о ч е т. Да… Ну ладно, так и будем считать… О разговоре нашем — никому ни слова.
Н а т а ш а. Но что все-таки с вами произошло?
Р о т м а н. И как ты оказался в немецком мундире?
Орлов вытирает лоб, впервые облегченно вздыхает и бесшумно отходит от дверей.
К о ч е т. Сейчас расскажу. Добрался я до города вполне благополучно…
Медленно гаснет свет.
Пауза.
Свет возникает так же медленно. В комнате К о ч е т и Р о т м а н. Падает первый снег. Двор быстро пересекает С е д о в, взбегает по ступенькам и влетает в комнату.
С е д о в. Гостей встречайте! Ура! (Шутливо сбрасывает шапку и по-старинному, низко кланяется.)
Слышен звук подъехавшей упряжки. Кочет смотрит в открытую на улицу дверь. Голос: «Тпру! Стой! Приехали!»
К о ч е т (Ротману). Пушку привезли!
Р о т м а н (протирая очки). И два зарядных ящика! Кто это?!
С е д о в. А вы угадайте!
К о ч е т. Халков! Ах, сукин кот! Ей-богу, он!
Кочет и Ротман выходят во двор.
Здорово, Халков!
Х а л к о в. Я, Степан Григорьевич! Почтение, товарищи! (Целуется с Кочетом.) Как увидел наш лагерь… (Сокрушенно.) Все сгорело, значит?
К о ч е т. Да! Пришлось самим уничтожить…
Х а л к о в. Ай-ай-ай! Плутали-то мы недолго, я же помнил, куда надо было направляться в случае чего…
К о ч е т. Да где ж ты два месяца болтался, Федор Матвеевич?
Х а л к о в. Два месяца! Это я еще скоро управился. Район-то чужой… Не доверяют…
К о ч е т. Видал Тараса?
Х а л к о в. Нет, не пришлось! Они очень личность секретная и никого до себя не допускают… Но доложить ему о моем деле все-таки доложили… и письмо ваше передали. Вот видите: даже подарки прислал — орудию и к нему снарядов комплект!..
Входит С а з о н о в — старичок лет семидесяти. Его сугубо гражданский вид резко контрастирует с внешностью д в у х мрачных громадных б о й ц о в - п а р т и з а н, идущих за ним. Старичок кивает головой, и великаны останавливаются. Сазонов одет в «партикулярное», давно вышедшее из моды платье, черный «чеховский» плащ-крылатку. Волосы гладко зачесаны, голова, несмотря на холод, не покрыта: шляпа висит сбоку, приколотая к плащу английской булавкой. На самом кончике носа — пенсне, держится оно на широком черном шнуре. Орлов, переглянувшись с Ротманом, улыбается.
С а з о н о в (тихо). Я осмотрел гаубицу. Она в полной исправности.
К о ч е т. Наверно, одна из тех, что вы тогда вместо нас захватили.
С а з о н о в. Очень возможно. Твердо не помню, но очень возможно.
Х а л к о в (кивнув на Сазонова). Это — товарищ… (Тихо.) Тоже штучка — я вам скажу… Были мы с ним в одном налете. Он вошел сам в штаб полка и забросал офицеров гранатами… Чистый дьявол… (Уже громко и вежливо.) Это товарищ Сазонов. Они от Железного Тараса уполномоченным будут…