Н и к и т а. Варвара Степановна, на завтра назначен суд…
З а х а р о в а. Слыхала. Игнат с самого обеда все село разворошил, идол. Ой, не знаю, не знаю… Сын родного отца судит — стыдобушка и только!..
Н и к и т а. Почему бы вам завтра всем селом… ну, не поддержать Василия Михалыча?
З а х а р о в а. Э, милок, кабы не съехали мы отсюда, и разговору не было. А теперь чего уж? Покинули мы нашего Скобаря, он и бьется один, сердешный. Только чего биться-то попусту, разве ж послушают? Вон сколь техники понагнали, страсть!.. Зять мой, Гришка, шелапут, говорит: что наметили, все выполним. (Вздохнула.) О, господи, господи… Та отступился б он — и делу конец. И нам бы всем легче было б. Сейчас иду деревней — пусто, окошки в хатах позабитые чернеют, сады вишневые бурьяном позарастали… как по кладбищу идешь… и так сердце защемило, словно грех какой на мне. Видно, и правда грех — хату свою продала деду, на музей. А деньги так и ношу с собой, совестно потратить куда. (Притихла, молчит.)
Дверь распахнулась, с чемоданом в руках на крыльцо решительно вышла А н н а.
А н н а (в распахнутую дверь). Вы просто бессердечный человек, папа! Никому, слышите, никому он не нужен, кроме вас и таких, как вы!.. (Хлопнула дверью.)
О л я. Можно было бы уехать и без стука.
А н н а. Но почему, Оля, почему именно в нашей семье такое, господи!.. (Голос ее осекся. Едва не плача, опустилась на чемодан.) Оля, может быть, я чего-то не понимаю… отвыкла, забыла… объясни, пожалуйста. Твоему дедушке колхоз дает чудный коттедж, участок… Какого рожна ему еще нужно? Что здесь в земле ковыряться, что там — одинаково.
З а х а р о в а (тихо). Ой, не скажи, девка, не скажи…
А н н а. Денечек выдался. Куда Алексей ушел?
О л я. Наверное, где-нибудь по стройке бегает.
Анна медленно поднялась, оставив чемодан на месте, уходит в сторону проулка.
З а х а р о в а. Пойду Матвея искать. Гришка после работы в баню собрался и его хотел сводить. Голодный, поди, воюет. Он ведь у нас то отступает, то наступает, а когда в отступлении — совестится краюху хлеба попросить у людей. (Тихо.) Иной раз, глядя на Матвея, вспомнишь все… сердце кровью мокнет… Какое ж это горе — война, ребятки… Ой, какое ж горе для людей…
Длительная пауза. В проулке лихо затормозил самосвал.
Р о д и о н (вошел во двор). Низкий поклон моей будущей теще!
З а х а р о в а. О, господи!..
Р о д и о н. Тетка Варвара, у тебя, кажется, младшая еще не замужем? Отдай, не прогадаешь!
З а х а р о в а. Я те дам, я те так дам!.. Как язык поворачивается при живой-то жене, пакостник! (Уходит.)
Р о д и о н. Пожалеешь! (И вдруг замер, пристально смотрит на стол, на котором стоит бутылка водки.) Та-ак!.. Мир тесен. (В сторону проулка.) Игнат Поликарпович, вот она, ждет! Варвара Степановна, не занимай человека! (Взял бутылку, открывает.) Ольга свет Алексеевна, составь компанию — хоть разок на глазок посошок на дорожку!.. На Север уезжаю. Мы разошлись, как в море корабли!..
О л я. Не надоело еще клоуна из себя корчить? (Спокойно отобрала бутылку, швырнула ее в кусты.)
Звон разбитого стекла.
Р о д и о н (онемел, потом медленно). Ты бы это… все-таки надела чего-нибудь на голову, припекает.
Н и к и т а. Ну, братцы… Нашли время. (Уходит.)
Р о д и о н. Что поделаешь, Макаренко! С детства любил работать на публику. Муж, понимаешь, кусок доски размалеванной продал, так мы такой фортель отчебучили — неделю дома не появляемся. Разобиделись! Значит, так: я беру развод. Но такой, чтоб мирно, тихо, спокойно…
О л я (перебила). Вольному воля.
Р о д и о н. Понятно. Прощай! (Пошел со двора.)
Со стороны проулка входит Г о н о к.
Поехали, дед…
Г о н о к. Погоди, корреспондента захватим.
Р о д и о н. Некогда мне, магазин закрывается…
Г о н о к (удерживая его). Да ты постой, постой, курья твоя голова! Обещал ведь. Ольга, позови корреспондента.
О л я. Он ушел машину ремонтировать.
Г о н о к (суетливо заметался). Ах ты ж, господи!.. Терпежу не хватило… Ты пока поговори тут, Родька, поговори, я в полмомента обернусь. (Старчески заторопился со двора.)