Д о р о н и н. А я со своими огурцами… Довольно гнусно. (Уходит за сарай.)
В комнату входит Ш е в е л е в. Опустился на пол возле Политрука, смотрит на его неподвижное лицо. В комнате появляется В а р я.
В а р я. Все так же?
Ш е в е л е в. Дышит пока.
Пауза.
В а р я. Ты же не виноват, что рана у него такая. Если бы знал Липсо…
Ш е в е л е в. Рана?.. А сам я? Два часа копался. Руки дрожали.
В а р я. Все правильно делал. И дрожал не оттого. Ты и сейчас дрожишь. В гимнастерке одной. Замерз.
Ш е в е л е в. И ничего не сказал мне. Не успел. Если не будет машины?.. Выносить раненых? Как выносить? Идти тем, кто может? А остальные? Ждать? Чего ждать? Еще раз посылать за машиной? Кого? Шесть часов прошло. И потом этот лесник… Один вернется? С немцами? Не напрасно же он исчез на пять дней. Я врач, только врач… Да и не врач даже… Почему я должен решать?
В а р я. Кому же еще, миленький?
Шевелев, не ответив, поднимается, уходит в другую комнату. У забора появляется вымокший П л ю щ. Хлопнув калиткой, входит во двор. Из избы, из-за сарая, из ворот выходят Ш е в е л е в, Р о г а т и н, Д о р о н и н. Плющ молча стаскивает сапог, выливает из него воду. Пауза.
Д о р о н и н (не выдержав). Где машина?
П л ю щ. Машину тебе? Немецких танков не желаешь? В Аникеевке танки.
Пауза. В комнате Варя склонилась над раненым, смотрит на его лицо.
Р о г а т и н (Шевелеву). Что будем делать, товарищ военврач? Какой приказ будет?
П л ю щ. Какой тебе приказ? Танки, говорю. В Аникеевке. И неизвестно, сколько верст за нее прошли. Выбираться надо… Кто может. Идешь, доцент? Или будешь таксомотора дожидаться?
Д о р о н и н. Я? Позвольте, как же?.. А раненые? Я не доцент, сколько можно повторять?!
П л ю щ. Рогатин, со мною ты? Или поблизости порожнюю бабку присмотрел, под юбкой от немца припрячет?
Р о г а т и н. Я что?.. Я как все… При госпитале я.
Ш е в е л е в. Никто отсюда не уйдет.
П л ю щ. Ноги, что ли, отрежешь? Давай!
Ш е в е л е в (вытаскивает пистолет). Никто. Пока не вывезем раненых. Никто.
П л ю щ. С пушкой, значит, на нас? Ножичка мало — не дорезал? Пристрелить желаешь. Давай, милый, пали, сберегли немцу пульки. (Направляется к воротам.)
Шевелев выстрелил в воздух. Плющ дернулся, обернулся.
Ш е в е л е в. Еще шаг… Застрелю!
И так он сказал, что понял Плющ — сейчас действительно выстрелит в него Шевелев. И все это тоже поняли. Напряженная пауза.
Р о г а т и н. Да чего вы? О чем сейчас речь? Ночью, что ли, болотом идти? Утром решим. Утром — оно лучше.
Никто не смотрит друг на друга. Пауза. Варя в комнате укрывает одеялом голову умершего Политрука.
Затемнение.
Стемнело. В комнате на нарах теперь уже лежит В а с я. Очнулся, застонал.
В а с я (в бреду). Не тряси!.. Не тряси, гад!.. Что ж ты, как бревна, везешь?
В комнату входит В а р я.
В а р я. Потерпи, Васенька. Потерпи, миленький. Укольчик сейчас сделаю. (Метнулась в другую комнату, тотчас же появилась со шприцем в руке.) Вот. Приготовила уже. (Свободной рукой закатывает Васе рукав.) Дергает, да? Ты не стесняйся, ты говори. (Колет.) И все. И уснешь сейчас. Сон увидишь сладкий. Маму. Или девушку свою. Есть у тебя девушка? Будет. Утро придет, мы где-нибудь повозку с лошадью раздобудем — и к своим. А потом на поезде поедем. В госпиталь. А там знаешь какие хирурги? И не почувствуешь, когда резать будут.
В а с я (застонал). Небось самую тупую иголку выбрала? Знаю. Специально. Чтобы побольней. Нравится, когда другим больно, да? Для того только колете?
В а р я. Может, окно закрыть, а? Дует?
В а с я. Уйдите вы от меня!
В а р я. Сейчас, миленький. (Поправляет одеяло.)
В а с я (в забытье). Что он по кочкам? Грейдер вон. Да скажите вы ему!
В а р я. Сейчас, миленький. Сейчас скажу.
Вася затих. В комнату входит Ш е в е л е в.
Ш е в е л е в. Спит?
В а р я. Пантопон влила.
Шевелев приподнял одеяло, взглянул на ногу Васи. Вася застонал во сне.
Ш е в е л е в. Если бы хоть противогангренозная сыворотка…