Ш и ш л о в (окрылен поддержкой Сергея Варфоломеевича). Человек всегда будет чувствовать себя весело, приподнято! А не только тогда, когда светит солнце. Аккумуляторы радости обеспечат его и в ночное время.
А л я. А если мне иногда хочется погрустить?
Ш и ш л о в. Грусти испокон веков хватало, а вот радости…
В е р х о р у б. Мне радости хватает и без всяких твоих световодов! Если ж чего такого… тоска, иль беда — чекулдыкну стаканчик самогонки… Это, брат, лучшее средство!
П е р в ы й м у ж и к. Если уж выдавать радость, так всем — поровну!
Ш и ш л о в. Не бойся, я тебя не обнесу!
Н а с т я. Все-таки удобство, если радость — прямо с неба и сколько захочешь!
А л я. Зачем же оно дареное? Тайна жизни — в счастье… И каждый сам эту тайну разгадать должен.
Появляется М ч и с л а в с к и й. Он пьян.
М ч и с л а в с к и й. Вы о к-каком таком счастье дискут-ти-ируете?! Вокруг кого собрались!..
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Виталий Никитович?..
М ч и с л а в с к и й (хватает за руку Шишлова). Подите-ка сюда, негодяй вы р-распоследний…
Ш и ш л о в. Что вам надо?!
М ч и с л а в с к и й. Верните мое счастье! Это вы — можете? Разрушить су-ме-ли… Вторглись в мою жизнь, беспощадно. Кто вас просил?! Я не желаю ничего дур-но-го слушать о мо-ей жене!..
Н а д е ж д а К л е м е н т ь е в н а. Виталик… умоляю тебя!.. Нельзя же на людях…
М ч и с л а в с к и й. И так все знают! Даже то, что еще не произошло! — все равно знают… Телефонные звонки ваших комитетчиков — это подлость. Так получайте!.. (Бьет Шишлова по щеке.)
Ш и ш л о в. Я, знаете, тоже могу…
М ч и с л а в с к и й. Я — к вашим услугам. Я взял из театрального реквизита и привез две шпаги… И два отличных пистолета, в полной исправности. Оба заряжены.
Н а д е ж д а К л е м е н т ь е в н а. Виталик!..
М ч и с л а в с к и й. Когда будем драться и на чем? Я готов к дуэли хоть сию минуту.
Ш и ш л о в (ошарашен). Меня — на дуэль?.. Да что вы… Я вам — Пушкин, что ли? Дуэль…
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Виталий Никитович… пойдемте, дорогой… пойдемте… Вам проспаться не вредно, уверяю вас…
М ч и с л а в с к и й. Отпустите меня! Я должен его проткнуть… или… прострелить его медный лоб!
Н а д е ж д а К л е м е н т ь е в н а. Боже, где он напился… Держите его, Сергей Варфоломеевич! (Младенцеву.) Да помогите же!
М ч и с л а в с к о г о уводят.
Ш и ш л о в. Дуэль… Это мне и присниться не могло! (Обращаясь ко всем.) Извините, товарищи. Если отдохнули, то пора и опять за дело. (Буль-Булю.) Буль-Буль, руководи народом.
Б у л ь-Б у л ь. Веселей! (Выходит из зала и решительно увлекает за собой мужиков и баб.)
Н а с т я. Иван, ты, поди, и не завтракал? Да, я заметила, и не обедал… Хочешь есть-то?
Шишлов молчит.
Ты на них не злись и на меня — за мой длинный язык. И не стесняйся. Вроде бы у меня каша осталась, наскребу. (Уходит.)
А л я. Ты хоть какие-нибудь гроши на хлеб зарабатываешь?
Ш и ш л о в (еще переживает обиду). На железнодорожной станции немножко прирабатываю, гружу, когда есть чего грузить.
Появляется В и к т ю х а, девочка лет двенадцати, одетая в рванье, в потрепанных старых брюках, подвернутых почти до колен, в каком-то мальчишеском пиджаке, лохматая.
В и к т ю х а (остановившись посреди комнаты, поет).
Ш и ш л о в. Это что еще такое, откуда чудище-то появилось?
В и к т ю х а. Я не чудище, я — Виктюха.
Ш и ш л о в. Витюха?
В и к т ю х а. Нет, Витюха — это был бы мальчик, а я девочка. Виктория я.
Ш и ш л о в. Ого, Виктория… И откуда же ты?
В и к т ю х а. С поезда.
Ш и ш л о в. Почему соблаговолила сойти на нашей маленькой станции? У тебя здесь какая-нибудь родня?