Ш е с т о п а л о в. Ну, спасибо!
П а н а. За что спасибо-то?
Ш е с т о п а л о в. Да за доверие, что ли. Только вот, Пана, мы, фронтовики, суеверны, дорогу переступать… Если у тебя кто там, на фронте…
П а н а. Глупый! Ненаблюдательный! Да я еще девица! Видел возле меня кого-нибудь? Не видел! Теперь и подавно не увидишь! Со школы это. Я все выступала, все чего-то возглавляла, организовывала: собранья, диспуты, суды, советы. В медтехникуме комсорг, здесь профорг. Ко мне никто не пристает, даже блатные. Не урод, не мегера, а вот не пристает…
Ш е с т о п а л о в. Пусть кто попробует!
П а н а. Слава богу, теперь я под защитой! Ой, как мы надолго уединились!..
Возвращаются п а р н и в палату. Р ю р и к и В о с т о ч н ы й ч е л о в е к несут новое обмундирование и ботинки.
Р ю р и к. Все! Я — по домам! Фартовый игрок в карты (кивает на Восточного человека) и ловко увертывающийся от клизматона разведчик — довоевывать! Дуй, старшина, расписывайся за манатки!
Ш е с т о п а л о в и П а н а уходят.
(Перебирая обмундирование, грустно поглядывает на Мишу.) Ну что, сибирячок-снеговичок? Как тут один с бабами бороться будешь?
М и ш а. Лан те! Кончай трепаться!
Р ю р и к. Выпишут по чистой или после победы — чеши ко мне! Все же отец, мать, халупа своя…
М и ш а. Там видно будет…
В о с т о ч н ы й ч е л о в е к. Солнце, тепла, вина, дружбы хочешь, так? Приезжай на станцию Акстафа, братом назову!
Р ю р и к. Он, скорее всего, здесь задержится…
М и ш а. Да лан те.
Р ю р и к. Завяз он тут! Присох. (Чего-то ищет под койкой и, дурачась, что-то бурчит.)
В о с т о ч н ы й ч е л о в е к. Зачем так шутишь, Рюрик? Нехорошо шутишь! Лучше давай соображать, так? (Показывает на обмундирование.)
Р ю р и к (Мише). Хватит дуться-то! Ну, ляпнул как в лужу… Ты хоть знаешь, где она живет-то?
М и ш а. На улице Пушкина. Дом с флюгером на крыше…
Р ю р и к (подвигая Мише обмундирование). Коли с флюгером — найдешь.
Ш е с т о п а л о в (появляется, зашвыривает в угол обмундирование). Снова здорово! Запасной полк. Пересыльный пункт. (Трясет, болтает грелку.) Все выжрали! Спикировать на базар еще разок, что ли?
Тем временем Миша нацепляет орден, одевается.
В о с т о ч н ы й ч е л о в е к. Я готов, как юный пионер, так?
Ш е с т о п а л о в. Старшина должен заботиться о рядовых, так? Я из тебя знаешь какого бойца сделаю? (Немеет.)
Перед ним стоит М и ш а в новом обмундировании, при орденах, с заглаженными набок волосами.
О-о, Миша! Ты ли это?
М и ш а. Ну как, братцы, ничего?
Р ю р и к. Да что там ничего! Герой! Красавец! Гренадер!
М и ш а. Нет, правда, братцы?
В о с т о ч н ы й ч е л о в е к. К артистке тебе надо!
Ш е с т о п а л о в. Что ему артистка! Он при таком параде любую буфетчицу свалит.
М и ш а. Да ну вас!
Р ю р и к. Ни пуха ни пера!
В о с т о ч н ы й ч е л о в е к. Про природу долго не разговаривай. Небо видишь, так? Землю видишь? Все!
Ш е с т о п а л о в (вытирая Восточному человеку ладонью губы). Че ты в природе понимаешь, рыло! Ты, Мишка, жми на слабую струну: мол, сирота, пожалеть некому…
М и ш а. Во обормоты! (Поспешно уходит.)
Ш е с т о п а л о в. А я двинул другим ходом! (Набрасывает шинель, лезет в окно.) Нарушать!
Р ю р и к. О, Шестопалов! О, мятежный сокол!
Действие второе
Комната об одно окно. В одной половине комнаты таз на табуретке под умывальником, полочка со стаканом для щеток и мыльницей. Далее видна темная дверца печки, деревянная настенная вешалка, диван, этажерка, на которой разрозненно стоят книги, альбомы. Во второй половине комнаты, за полураздернутой занавеской, кровать. На ней спит Л и д а. М а т ь Л и д ы надевает пальто, берет сумку, собирается уходить.
М и ш а (втискивается, нерешительно). Здравствуйте!
М а т ь. Здравствуйте, здравствуйте! Проходите, хвастайте!.. (Что-то ищет.)
М и ш а стягивает шапку, прокашливается. М а т ь нашла кошелек, заглянула в него, направляясь к двери, почти наткнулась на Мишу.