Б а б у ц а. А теперь с глаз моих долой, быстро!
С т а р и к и собираются уходить.
Стойте! Вы мне так голову заморочили, я даже забыла спросить, как вы тут! Больше двух недель не виделись! Небось обрадовались, что избавились от меня? Если лучше было, я рада! Но по виду вашему я что-то этого не замечаю! Скажите честно, как себя вели? Не дрались? Не ругались? Не дразнили друг друга?
Г а г у ц а (мнется). Как сказать… Вроде бы ничего, но вот этот (показывает на Дарданела) сморчок все время доводил нас!
Б а б у ц а. Дарданел? Я так и знала. Сам весь извертелся и другим покоя не дает!
Д а р д а н е л. Опять я! Предложил им, давайте завтракать каждый у себя дома, а обедать вместе…
Г а г у ц а. Ну кто же в обед кашу ест? Каждый день — рисовая!
Д а р д а н е л. Чем плохо? Царская еда!
Б а б у ц а. Рисовую! В вашем возрасте? Кому хорошо, а кому и плохо!
Д а р д а н е л. Мне лично — хорошо! Я бы пять раз на день ел!
Д а н е л. Эх-хе-хе!
Б а б у ц а. Что ты вздыхаешь? Что беспокоит?
Д а н е л. Беспокоит! Дарданел беспокоит!
Д а р д а н е л. Я?
Д а н е л. Да-да! А кто же?
Д а р д а н е л. Бабуца, ну где же справедливость?
Б а б у ц а. Помолчи! Ну, рассказывай, Данел. Чем он тебе насолил?
Д а н е л. Нет, клянусь, этот прохвост своей смертью не умрет! Собрался я в парикмахерскую. Так этот пристал: давай я тебя постригу, зачем деньги даром платить будешь? Я сдуру согласился.
Д а р д а н е л. А чем плохо постриг? Сними-ка шапку! Бабуца, посмотри. Сделал ему самую модную французскую прическу.
Д а н е л. Изуродовал голову. Даже козу так не стригут!
Д а р д а н е л (сорвал с него шапку). А как еще можно постричь эту дурную голову? Какая голова, такая и стрижка!
Д а н е л. Отдай шапку. (Закрывает голову руками.) Отдай, тебе говорят.
Б а б у ц а. Кому говорят, отдай! (Выхватила шапку у Дарданела. Подходит к Данелу, гладит его по голове.) Сам виноват, разве можно доверять такую голову такому человеку!
Д а н е л. Бабуца, очень он меня изуродовал?
Б а б у ц а. Бывает хуже! (Дарданелу.) Чтоб у тебя руки отсохли! Козел он тебе, что ли? (Приглаживает волосы Данелу.) Ты не волнуйся, за недельку отрастут, тогда я тебя сама постригу.
Д а р д а н е л. А я б его наголо побрил!
Г а г у ц а (возмущенно). Дай ему волю — ни перед чем не остановится! Ну, посмотри, что ты наделал, а? Ты видишь, что ты наделал?
Д а р д а н е л. А что я сделал? Что? Что сделал? Что? Что?
Д а н е л. Вот наглец. Он еще спрашивает!
Спор разгорается.
Б а б у ц а. Тихо! Ишь, разорались, петухи! Еще одно слово — и вы дождетесь от меня! А теперь — быстро за калитку и тащите мои вещи. Как сбросила их с машины, так они и лежат! Ну, что стоите? Или не поняли?
Г а г у ц а (в недоумении). Ты вернулась с вещами!
Б а б у ц а. Да, с вещами.
Д а н е л. Значит, насовсем?
Б а б у ц а. Выходит, так.
Д а р д а н е л. И дочь тебя отпустила?
Б а б у ц а. Я у нее не спрашивала!
Д а н е л, Д а р д а н е л, Г а г у ц а (вместе). Бабуца!!!
Б а б у ц а. Только без крика! Несите вещи.
Старики рванулись на улицу.
(Осматривается, прошлась по двору.) Как ты могла бросить свой дом, двор этот? Ах, Бабуца, Бабуца! Разве это мыслимо? Как ты могла? Дом, где обрела счастье, стала матерью? Дом, сложенный руками твоего мужа, любовью его, кровью и потом? Милые мои мальчики — Темур и Хаджи, я раньше вас называю имя вашего отца… Не обижайтесь. Он и был раньше вас. До сих пор вижу следы ваших босых ножек на этом дворе! Потом вы бегали в тапочках, сшитых моими руками! Тогда вы были моими! Моя плоть, мое дыхание, биение моего сердца! А надели солдатские сапоги, перестали быть моими. Да-да. Уходили на войну, я не плакала. Мужа провожала, тоже слезинки не проронила. Смотрела, как ваши тонкие, стройные тела перетянули широкие солдатские ремни… как мягкие горские шапочки, сделанные мною из самой нежной шерсти, шерсти ягненка, заменили грубые железные каски. И почувствовала я, что война отбирает вас у меня… Вы уходили, заклинала небо, землю, воду, чтобы сохранили вас! День и ночь обращалась к богу, но мои молитвы не дошли до него. Дым пожарищ преградил им путь. Не услышал он меня, и остались вы трое на поле боя! До сих пор понять не могу, милые мои: я же без вас часу, минуты прожить не могла… и вот уже сколько лет вас нет, а я жива. Давно бы ушла за вами. Ни дня не задержалась бы, если б была уверена, что встречусь там с вами… Хотите знать, дорогие мои, для чего я живу? Чтобы вы жили в моей памяти, чтобы не гас огонь в вашем очаге… Буду хранить его сердцем своим, дыханием своим, до самой смерти!