Венсан. Однако такая кристальная честность… Должно быть, это утомительно…
Жанна. Нисколько, терпеть не могу лгать. Даже в мелочах я никогда бы не смогла…
Жак. Чему вы улыбаетесь, Пьер?
Пьер. Я улыбаюсь?
Жак. Да, и с таким видом… С вами никогда не знаешь… Вы вроде детектора лжи…
Пьер. Почему? Разве кто-нибудь солгал?
Жак. Нет. Но Жанна сказала, что она никогда не лжет… Так вот это ее «никогда»… Я подумал… ведь это такая редкость. Мне показалось, что у вас тут же… как бы это сказать… Словом, у меня сложилось впечатление, будто на вас опять нашло… И вы улыбнулись…
Робер. О, послушайте, хватит наконец. Похоже, это заразно, вот и вы начали…
Жюльетта. В нем тоже прорастает истина. Я же говорила вам: когда она ищет выхода…
Жанна. Очень любезно с вашей стороны…
Жак. Нет, Жанна, вас это нисколько не касается… Но мне показалось… Дело в том, что малейшее преувеличение…
Пьер. Нет, нет, не слушайте его, ничего подобного… С Мадлен дело другое, там речь идет не просто о преувеличении, а о вещах невероятных, о фактах… В каждом из нас есть нечто, и когда это нечто стараются подавить, оно сопротивляется… Ему надо прорваться… Это все равно что пытаться подавить… Ну, не знаю…
Люси. О! Послушайте, до чего мы дойдем, если каждый из нас по всякому поводу… Надо сделать усилие, превозмочь себя.
Симона. Это всего-навсего вопрос тренировки, самообладания.
Робер. Что касается меня, то должен вам признаться — и не ради похвальбы, нет, нет — эта истина может рваться на волю, сколько ей угодно… Я держу ее крепко, уверяю вас… В узде… Ничего не поделаешь, иначе не проживешь.
Симона. А знаете, это великолепно. Это признак настоящего здоровья. Я читала в одной книге по психиатрии, что тот, кто не умеет хранить тайну…
Ивонна. Вот именно. Лучше и не придумаешь. Это-то я и хотела спросить: что происходит с вашей истиной, Пьер, когда надо хранить какую-нибудь тайну? Рвется она на волю или нет?
Пьер. Конечно, рвется. И порой очень болезненно. Так и кажется, что вот-вот разразишься… Но бывают, само собой, случаи… приходится сопротивляться… данное слово… чувство приличия… Да что говорить, сами знаете…
Ивонна. А! Вот видите…
Пьер. Ну что я должен видеть? Что мне надо сдерживаться в отношении Мадлен? Из чувства приличия? Это уже слишком… Кому из нас, спрашивается, не хватает этого чувства приличия: ей или мне?
Жюльетта. А ведь верно, она издевается над нами.
Венсан. Пожалуй, что так… Когда она начинает хныкать по поводу своей нищеты… В один прекрасный день со мной случится то же, что с Пьером, я взорвусь…
Пьер. Вот видите. Он говорит вам то же, что и я. Нет ничего ужаснее, когда это начинает рваться на волю… Тут, кажется, можно убить и отца и мать…
Жанна. Но можно убить и себя. Такие случаи тоже бывали.
Пьер. Например, Сократ…
Жак. О! Прошу вас, не сравнивайте себя с Сократом.
Симона. Так, чего доброго, умрете не вы, а мы! Вы подвергаете нас самой настоящей пытке, и все ради того, чтобы восторжествовала ваша трехгрошовая истина.
Ивонна. К слову сказать, в данном случае речь идет о крупных грошах. И сколько бы ни издевались над тем, что дед Мадлен…
Люси. Да все этим грешат: одни больше, другие меньше. Мелкая ложь… Что поделаешь, люди испытывают необходимость привлечь к себе внимание… Каждый старается как может.
Ивонна. Что касается меня, то мне таких людей просто жаль.
Робер. А меня они забавляют. Признаюсь, мне они даже нравятся. Обожаю наблюдать за ними.
Жюльетта. Вам это нравится? Нравится, чтобы вам лгали? Тут есть что-то порочное…
Робер. Возможно… Но я уже говорил: что касается меня, то я эту истину держу в руках. В узде. Пусть себе рвется на волю сколько угодно, меня не проведешь. Впрочем, я не делаю никаких особых усилий. Вы же видели, когда Пьер взорвался, я, напротив, смотрел Мадлен прямо в лицо…
Венсан. О! Это отвратительно…
Жанна. Лицемер.
Робер. А вы что думали? Когда взрываешься, тут-то и попадаешься на удочку. Взять хотя бы Пьера. Все на него набросились: «Гадкий, противный. Зачем во всем видеть только плохое? Зачем быть таким жестоким?» Его считают чуть ли не убийцей. Не он, а другой, оказывается, невинно пострадал. И защищают не его, а другого. «Чувство приличия… Они имеют полное право… Пусть себе лгут…» Ну а я, я оставляю их в покое. Пускай делают что хотят. Мне это ничего не стоит. И уверяю вас, я нисколько не страдаю. Меня это ничуть не трогает. Еще чего.