Третий что-то шепчет ему на ухо.
Значит, вы меня понимаете… Для вас тоже идея, угнездившаяся в ком-то, не важно в ком… Ах да? Даже в ребенке?.. Правда? И вы порой места себе не находите… А мне это не снится?.. Ведь такого не бывает. Такого не могло быть со мной… потому что, знаете, никто никогда… И вдруг вы! О, вы как я. Точь-в-точь. И абсолютно же нормальный человек, да? Очень приличный. В вас нет ничего от чудака. Безукоризненно одеты. Сама благопристойность… И вот… (Молчит.) Да (обращаясь к залу), видите, чудеса иногда случаются. Когда меньше всего ожидаешь. Так можно и поверить… Ну… со мной уж ничего не поделаешь, я неверующий…
Пауза.
Итак, нас теперь двое. Двое — это сила. Двое. Еще один такой же, как я. Это меняет все. Как сказал кто-то, не помню, в какой пьесе… клоун, кажется: «Это же все меняет. Это меняет абсолютно все». Я больше не одинок. Как хорошо! Теперь можно рассмотреть ситуацию спокойно, трезво. Эта курица надутая… Нет, так нельзя, получается нечестно… Эта «женщина». Этот «человек»… Смешно звучит, но так надо. Надо именно так и говорить: человек, не имеет значения, кто именно, носит в себе идею, которая подрывает… да, самим своим существованием… А? Вы согласны?.. Слава богу, какая удача… Его идея самим своим существованием угрожает… да, не побоимся сказать: угрожает истине… И это недопустимо, такую идею нужно исторгнуть, искоренить, уничтожить… Ее нельзя там оставлять… это опасная бацилла… Необходимо оздоровить… очистить…
Третий кивает, потом вдруг бросается в сторону, смотрит вверх и делает движение рукой, как будто ловит муху. Это оказывается бумажный шарик.
Второй. Что это? Покажите. Что они нам швырнули?
Третий разворачивает бумажку, смотрит и протягивает Второму.
Второй (читает, озадаченно чешет голову). Не-тер-пи-мость. Нетерпимость. Круто они завернули. Одно-единственное слово, брошенное вот так… может и подкосить. Оказывается, то, что мы с вами говорим и делаем, называется попросту «нетерпимость». И это категорически запрещено нашими законами. Смотрите, смотрите… Там прямо настоящий парад у них в голове, за неподвижными глазами… Видите… Слова идут, как субтитры в кино… Можете прочесть? «Свобода мысли», «Уважение к чужому мнению», «Мы живем в демократической стране». Что ж нам теперь делать, а? Ведь мы сами демократы демократовичи. Стоит кому-то покуситься на наши свободы, как мы с вами сразу становимся красными… (Смеется.) Видите, куда такие штампы могут завести… туда, где мы и не думали очутиться… Нет, скажем лучше: мы взрываемся. Не-тер-пи-мость. Да, ничего не поделаешь, придется отступиться. (Подавленно опускает голову.)
Третий (наклоняясь ко Второму). Да, неприятно… Похоже, нас прижали. Мы не имеем права тронуть эту отраву…
Второй. Должны смотреть, как она действует, и не вмешиваться. Терпимость. Мы ею повязаны… по рукам и ногам… Ну и словцо, да? Чем не смирительная рубашка… (Удрученно молчит.) Нет, послушайте… что ж это мы? Мы просто голову потеряли. Я не позволю вот так себя связать. Терпимость? Но я уже говорил: терпимее нас никого нет на свете. Свобода мысли? Прекрасно. Уважение к другим? Очень хорошо. (К залу.) А как насчет свободы дискуссий? Вы ее не допускаете? То-то, конечно, они допускают. Но тогда в чем дело? Нам же только она и нужна — свобода дискуссий. Свобода, Равенство, Братство. По-братски, при полном равенстве, не обращая внимания ни на какие различия, самым свободным на свете образом мы хотим начать дискуссию, борьбу идей… и вполне готовы допустить… да?..