М1. Ну вот, видите, они вас за дурака держат. Вот чего вы добились. Впрочем, возможно, вам на это наплевать. Ну разумеется, вам до этого нет никакого дела. Иначе вы бы сделали что-нибудь. (Смягчаясь.) Вам все это безразлично, я был несправедлив, простите меня. Я же, совсем наоборот, понимаете, я чувствую, всегда чувствовал, что в вас… Именно поэтому мне с вами… Если кто другой молчит, я даже глазом не моргну. Но если вы… тут и гадать нечего… Совсем наоборот, ваше молчание наполняет собой пространство, оно весомо. Именно поэтому с интеллектуалами… Ах, так вот оно что!.. Я попал в точку… И как это я раньше не догадался?.. Но знаете, не нужно так думать, только не я… я — нет, я — ни за что, я — никогда. Я не из таких. Я их терпеть не могу… Я совсем не так выстраиваю шкалу ценностей, не так, как вы думаете. Совсем наоборот. Как раз с ними-то мне хуже всего. Они толстокожие, их ничем не прошибешь… Марта, послушайте меня, никогда не влюбляйтесь в интеллектуалов.
Ж4. Не беспокойтесь… Все в порядке. Продолжайте. Ничего страшного… Может, так оно и лучше… Может, вам удастся таким образом…
М1. На самом деле все мои друзья… Это всегда люди простые, ручного труда. Именно в них… Я помню, один плотник… Помнится, он… Впрочем, не знаю, чего это я… Хорошие люди везде есть… среди интеллектуалов тоже… А что это, собственно говоря, такое, интеллектуал? М-м? Тут надо еще разобраться… Вы, без сомнения, интеллектуал… Если уж на то пошло.
Ж1. И я так думаю. Если Высшая горная школа — не рассадник… как говорится…
Ж2. Вот именно. А откуда они берутся в этом случае, интеллектуалы?
М1. Вы абсолютно правы. Откуда они берутся? И потом, что это слово, собственно говоря, означает? Нет, я говорю это потому, что у некоторых людей имеются предрассудки… едва они почуют интеллектуала… как на них находит… что-то вроде ненависти… они с самого детства на них ополчаются. Я знал когда-то одну семью… Так вот, родители, оба, просто на дух не переносили… Бедняги… должно быть, на их совести, немало детей-мучеников… Кстати, Ани, дочка четы Мере… такая, знаете, зубрила… ну просто синий чулок… маленькая старушонка… Должен вам признаться, она и во мне будит такие инстинкты…
Ж2. Ах, как я вас понимаю…
Ж3. Так что же мне делать? Вы решительно не желаете сказать, как туда добраться… Наверно, лучше на машине… Вот только дороги…
М1. Да что вы так за это ухватились? Что вас так заинтриговало? Что тут интересного, ну, деревянные домишки… Знаете, что это? Впрочем, я и сам такой. Мы все рабы моды. В наши дни дерево, например, неизвестно почему… люди просто в ажиотаж впадают… Деревянные вещи… солонки там всякие, перечницы… И еще балки потолочные… Мне тут на днях попалась презабавная статейка, как раз о пристрастии к деревянным балкам… Ну прямо про меня…
М2. Вот уж правда. Это реакция на засилие железа и бетона.
М1. Но вместе с тем надо идти в ногу со временем. Я повторяю это себе всякий раз, как вместо живописной повозки вижу трактор… знаете, такие повозки… очень красивые… какого-то невообразимого голубого… Ах, простите… Вы слышали?
РАЗНЫЕ ГОЛОСА. Нет.
— Нет, ничего.
— А что слышали?
М1. Вроде свист… Он свистел… я сам слышал…
Ж3. Кто он? Опять Жан-Пьер? Опять вы за свое.
М1. Но я отчетливо слышал… Ах нет, оставьте нас… мне надо с ним поговорить. Вы произнесли слово «эстетизм»… Разве нет? Вы ничего не говорили? Но я готов поклясться… Да, я и вправду скатился… с этими повозками… Гротеск… Знаете, никак не могу избавиться от сентиментальности. От романтизма… (Пронзительно смеется.) Сколько ни сдерживаюсь, все равно прорывается. И так всю жизнь, представляете? Я из-за этого счастье свое упустил.
Ж1. Ой, расскажите скорее… Как вы его упустили? Какое счастье? Ну же, расскажите нам все!
М1 (покорно). Расскажу. Все-все… Ничего не утаю. Так вот. Я был ужасно влюблен. Безумно. Она была восхитительна. Замечательная девушка. Ну абсолютно то, что мне нужно. И сильная ровно настолько, насколько сам я слаб. А лицо… Вот смотрите, Жан-Пьер, когда он вот так сидит, в профиль, прямой, непреклонный и чистый, он мне ее напоминает. Она бы ни за что не стала, как я… Да еще из-за какой-то ерунды… Мы сидели на берегу Сены, в сквере Вер-Галан. Готовились к экзаменам. Пытались разобраться, в чем разница между репортом и депортом. Это был экзамен по финансовому праву. И тут я ей говорю… (Прыскает.) Посмотрите, как склонилась ива, как падает свет… какие на воде блики… в общем, какую-то чушь в этом духе… Она даже головы не повернула, так и сидела, уткнувшись носом в конспекты… Я повторил… А она посмотрела на меня строго и спросила, что же такое все-таки репорт… И тут я понял, что наши отношения дали трещину… Я так никогда и не смог это объяснить. Просто все рухнуло. Она так ничего и не поняла. А вся моя семья… И ее тоже. Они были сначала так счастливы… «Это ненормально», — сказал мой отец. Он был в ярости… У меня и вправду что-то не так, отец был прав… Именно поэтому…