АКАДЕМИК. А вот вдали виднеется Шартр. Я вижу блеск витражей. И паломничество молодых мусульман, читающих в подлиннике католика Пеги. (Вдруг его взгляд загорается.) О Генерал, это мусульмане пятнадцати — семнадцати лет! (Сладострастно причмокивает.)
СОЛДАТ (глядя Генералу в глаза). Осторожно. Начинаешь с юного пятнадцатилетнего мусульманина. Понимаешь только через три месяца. Затем принимаешь его требования и в конце концов предаешь свою расу.
Пауза.
Вот так все и начинается.
Смущенное молчание. Затем легкий шум. Все шушукаются между собой и начинают хохотать.
РЕПОРТЕР-ФОТОГРАФ. По-тря-са-ю-щий! Снимок потрясающий! Мухи! Пресловутые мухи Востока — огромные, шокирующие. Над трупом и вплоть до уголков детских глаз. Фотография так и гудела!
ЖЕНЩИНА-ВАМП. Из-за вас меня стошнит.
БАНКИР. Не стесняйтесь, моя дорогая, блюйте на здоровье. Кому-нибудь да сгодится.
Хохот Генерала.
СОЛДАТ. Здесь кругом ребята похоронены. В песке — лица ссохлись, глаза косят и рот перекошен. В песке!
ГЕНЕРАЛ …въехал.
Пауза.
ЮНАЯ ПРИЧАЩАЮЩАЯСЯ. Мне тоже есть что сказать: я сохранила освященный хлебец в моей нищенской суме. Я рассыплю его по крошечкам птичкам пустыни, этим милым бедняжкам!
Внезапно из-за кулисы раздается выстрел. Юная причащающаяся падает навзничь. Над ширмой все смотрят друг на друга подавленно и исчезают. Внизу араб вынимает свой кулак изо рта Кадиджи. Вождь — в золотых одеждах — уходит, согнувшись пополам. Все арабы, кроме Кадиджи, выходят с испуганным видом. Темнота. Довольно долгая пауза. Вверху появляется на платформе вторая ширма, вся в золоте. На этой эстраде возвышается в центре сцены большой манекен — примерно 2,5 метра высотой. Он сверху донизу покрыт всевозможными знаками отличия. Рядом с ним, на треноге — подзорная труба. Женщина, взобравшись на стул или, скорее, поднявшись на лестницу, прислоненную к манекену, прилаживает наградной знак к плечу манекена. Рядом со стулом стоит пожилой господин — фрак и брюки в полоску — и держит обеими руками подушку, на которой помещено тридцать или сорок медалей самого разного вида.
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКИЙ ФРАНЦУЗ. А к ушам?
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКАЯ ФРАНЦУЖЕНКА (сухо). Раз и навсегда: награды к ушам не прикалывают. К ягодицам… к рукавам… к бедрам… к животу… передай мне голубую… нет, небесно-голубую.
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКИЙ ФРАНЦУЗ. Большой орден Святого Агнца!
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКАЯ ФРАНЦУЖЕНКА (пришпиливая). Почему бы и нет? Он наш. Он долгое время предназначался для сильных мира сего, потом стал предметом для насмешек… в конце концов его хотели запретить… Их не так много осталось, чтобы позволять себе плевать на него. Давай мне планку, я приклею ее к внутренней стороне левого бедра.
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКИЙ ФРАНЦУЗ. Там, куда он мог бы получить пулю.
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКАЯ ФРАНЦУЖЕНКА (презрительно). Пулю! Уж если он что и мог получить, так это удар дубинкой! Дай мне крест Полночного Великолепия и Божбы. Приколю его над Пальмами члена Французской Академии. (Делает то, что обещала, затем слезает со стула.) Прошу тебя отступить назад — потихоньку — вместе со мной и полюбоваться.
ОН И ОНА (вместе, любуясь). О!..О!.. А! А!.. О! О! А! А!.. О! Да, это великолепно…
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКАЯ ФРАНЦУЖЕНКА (делает не сколько шагов, выходя из декорации, и наклоняется, чтобы кого-то позвать, как если бы она высовывалась из окна). Господин Бонёй!.. Господин и Госпожа Бонёй!.. О, добрый день! Какая прекрасная погода, не правда ли? Ах, как чудесно! О! Откройте вторую половину окна… Ах, великолепно! (Мужу.) Жорж, пойди погляди на манекен господина и госпожи Бонёй… (В кулису.) Вы когда начали? Вы ведь просыпаетесь с петухами… Прекрасно придумано — поместить еще и в волосы…
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКИЙ ФРАНЦУЗ (наклонившись так же, как и его жена). Те две, что висят на щиколотке, на правой щиколотке, это какие?..
Пауза.
О! О! Не знал, что у вашей семьи они есть.
Пауза.
Нам будет очень приятно. Ждем вас.
Муж и жена как будто вернулись к себе домой. Выкатывают манекен на середину комнаты.
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКАЯ ФРАНЦУЖЕНКА (оценивающе). Не слишком много света?.. Прикрой немного занавески… так…
ОЧЕНЬ ФРАНЦУЗСКИЙ ФРАНЦУЗ. Он у них очень красив.