СИ СЛИМАН. Что?
КАДИДЖА. Тот образ, который я там оставила… Могу я его увидеть?
СИ СЛИМАН. Ты хочешь знать, известно ли им, что целых двадцать лет ты продавала себя солдатам? Об этом узнали все не позже чем через месяц.
Внезапно самая дальняя от публики ширма зажигается мягким светом. Она совершенно черная, без малейшего рисунка. Внизу появляется Мать, она тянет за портупею убитого солдата. Все мертвецы поднимают головы (хотя Мать находится ниже их), чтобы посмотреть на нее.
МАТЬ (со стоном)…и океана! Царь мира и океана… (Она задыхается.)…Рубиновыми, под вашими коронами рубиновыми вы волочите телегу с отбросами…
КАДИДЖА (глядя вниз). Это мать Саида, свекровь Лейлы!..
СИ СЛИМАН. Мы уже довольно долго наблюдаем, а она делает одну глупость за другой… Она, которая обычно так умна, теперь, похоже, подыхает в обратном направлении, да к тому же ни к селу ни к городу.
МАТЬ (все так же таща труп). Ох, ох, я намокаю! Стоило сказать два-три слова про океан, и вот я вся мокрая!.. Боги суровы. Но когда они узнают, из чего я сделана, то они, Боги, призадумаются…
КАДИДЖА. Где она сейчас?
СИ СЛИМАН. Нигде. Но еще не совсем нигде. Она будет там вскоре, когда очутится с нами…
КАДИДЖА (показывая на Пьера). Но… вот этот-то, этот, это тот самый, кого она тащит!
ПЬЕР. Она не могла за мной… Она крепко держится земли, собака… А я вот сразу сюда прибрел…
КАДИДЖА (ее, видимо, больше не интересует про исходящее). Сульмерж!.. Сульмерж!.. Сюда!.. Здесь!.. На мой… сюда, на мой палец… нет, нет, не на сустав… не вы! Эфебас!.. Эрриима!..
Кажется, она в восхищении. Смотрит на солдата — тот удивлен не менее, чем она. Смеются вместе.
ПЬЕР (восхищенно). Получилось!
КАДИДЖА. По-моему, было нетрудно!.. Так же понятно, как соотношение пространства и забега…
МАТЬ (почти выходя со сцены)…Уйдите!.. (Умоляет.) Уйдите, господа Боги!.. Уйдите!.. Дайте мне выпутаться из колючек, из ремней, из мертвых… из живых и здоровых., из здравиц и живцов, из рыбы, из озер и океанов!.. Я — собака чистокровная, охотничья и рыболовная!..
КАДИДЖА (глядя на Слимана). Чокнулась?
СИ СЛИМАН (улыбаясь). Как и ты только что… она проходит через лес… Она выдирает из себя разум, чтобы прибыть чистой, постигнув, как и ты, соотношение пространства и забега и имена мух.
Далеко-далеко в глубине сцены из-за многочисленных бумажных ширм появляется крошечная фигурка. Она медленно проходит, прорывая их, через все ширмы и вырастает по мере приближения. Наконец она оказывается за последней ширмой — то есть той, что ближе всего к публике, — прорывает эту последнюю бумажную преграду и является всем. Это Мать.
МАТЬ (тихо смеясь). Ну вот!
КАДИДЖА (тихо смеясь). Ну да!
МАТЬ. Вот это да!
КАДИДЖА. Да-да!
Все улыбаются.
МАТЬ. А сколько разговоров!
КАДИДЖА. А что такого? Уж и пошутить нельзя.
МАТЬ. Все верно… но все-таки… кто б мог подумать? Значит, я умерла. (Кадидже.) Это ты, Кадиджа.
Все остальные, кроме Пьера, потихоньку выходят.
КАДИДЖА (улыбаясь). Я умерла первой.
МАТЬ. Ну и чем ты лучше? Я-то умерла от изнеможения.
КАДИДЖА (смеясь). Но сначала ты сподобилась прикончить одного из них.
МАТЬ (притворяясь, что шокирована). Я?.. Да никогда! (Смотрит на Пьера.) Вот этого? У него шея запуталась в ремнях…
ПЬЕР (смеясь). Уж ты постаралась, чтоб меня связать. А как тянула!.. Как тянула!..
МАТЬ (хохочущей Кадидже). Но я ведь все устроила так, чтоб это было случайно.
КАДИДЖА (улыбаясь). А зачем? Ты нас терпеть не могла — всех и всегда. А мы-то как тебе за это хорошо платили. (Хохочет, а с ней вместе и Мать.) Ну и доставалось же вам по зубам — и тебе, и Саиду, и Лейле!
МАТЬ. Именно поэтому. (Улыбаясь.) В любой деревне есть такая пядь земли, которая воняет и которую зовут общественной свалкой, Кадиджа, моя дорогая. И туда вываливается весь мусор со всех местных помоек. У каждой свалки свой запах, везде разный, что в Гренобле, что в шведской Упсале. Из моих тринадцати дыр — нож, штык и пуля — кровь не течет уже давно, в моих ноздрях все еще остается запах наших помоек… (переводит дух и повышает голос) который я нюхала всю жизнь, и он будет меня здесь представлять, когда я буду совсем мертвой, и я крепко надеюсь еще и смерть сгноить… Хочу, чтоб именно мое гниение сгноило мою страну…