Варда, после того как разорвет свои юбки, должна стать настоящим чудовищем, полным ненависти и тоски.
Картина пятнадцатая
Ширмы располагаются в два этажа. Наверху все те же многочисленные белые ширмы, через которые будут проходить Мертвые. Внизу на планшете сцены — неосвещенная ширма слева — это бордель. Вокруг покойницы в молчании вяжут шесть женщин, видимых, несмотря на легкое затемнение в этой части сцены. Все мертвецы-арабы, мужчины и женщины, кроме Си Слимана, дрожат.
БРАХИМ. Все, что я вынес из жизни, все, что от нее осталось, — это моя дрожь. Если ее у меня отнимут, я стану ничем.
СИ СЛИМАН (постоянно улыбаясь). Получается, в вашей жизни была только трясучка?.. Или ее было недостаточно… Мертвые мертвы.
КАДИДЖА. Не совсем, поскольку они приходят продолжать умирание.
СИ СЛИМАН. Вы знаете больше, чем они, о том зле, которого можно достичь в смерти. (Размышляя.) Да, здесь умирание продолжается, но не так, как там.
Издалека появляются тени, видимые сквозь ширмы, они прорывают бумагу, проходят сквозь нее: это солдаты, которых ведет Генерал. Они на секунду останавливаются, смотрят на дрожащих арабов, не видя их, и выходят влево.
ГЕНЕРАЛ (со смехом). Итак!
АРАБЫ (хором, продолжая дрожать). Вот так!
ГЕНЕРАЛ. Например! (Проходит и выходит влево.)
ЛЕЙТЕНАНТ (тоже смеясь, идет за Генералом). Итак!
АРАБЫ. Вот так!
ЛЕЙТЕНАНТ. Например!
АРАБЫ (улыбаясь, но дрожа). Именно так!
ЛЕЙТЕНАНТ. Столько про это выдумывают! (Глупо смеется.) Самое трудное было… теряя сознание, оторваться от своей родины… (Смеется.) Она зацепилась за волоски в моих ноздрях…
СИ СЛИМАН (улыбаясь). Хорошо, что теперь она — не более, чем запах, оставшийся на волосках ноздрей.
Лейтенант проходит и выходит влево.
РОЖЕ (со смехом). Итак!
АРАБЫ. Вот так!
РОЖЕ. Например!
Проходит и выходит влево.
ПРЕСТОН, НЕСТОР, ЖОЖО (хором, смеясь). Итак!
АРАБЫ. Вот так!
ПРЕСТОН, НЕСТОР, ЖОЖО. Например!
Проходят, выходят влево. За ними — десять солдат, повторяющих то же самое, выходят. Пауза. Арабы отвечают все так же. Арабы перестают дрожать.
МАТЬ (смеясь). Например!
КАДИДЖА. Они даже не захотели сделать мне больно. А ведь они наверняка умеют…
БРАХИМ. Я… несмотря на дрожь, смотрел на них, но не узнавал. Честное слово, они казались ласковыми… и, может быть… добрыми.
СИ СЛИМАН. Они такими становились… и сами на себя удивлялись.
КАДИДЖА. Давно пора!
МАТЬ (с мягким смехом). Как хочется что-нибудь о ней узнать.
СИ СЛИМАН (смеясь). О Лейле? Она движется тихо.
Умирает так же медленно, как жила: лениво.
КАДИДЖА (смеясь). У револьвера взгляд змеи.
Вдруг появляется Сержант, конечно, мертвый. Лицо его — совершенно белое, оно намазано белилами, как и у всех прочих мертвецов, только ото лба до подбородка оно пересечено потеком ярко-красной крови. Грудь его увешана разноцветными наградами, которые постоянно позвякивают.
СЕРЖАНТ (со смехом). Итак!
БРАХИМ (тоже смеясь). Вот так!
СЕРЖАНТ. Например!
БРАХИМ. Именно так!
СЕРЖАНТ. А столько всего про это выдумывают!..
БРАХИМ. А почему бы и нет?
СЕРЖАНТ (смеясь все громче). …и это могло бы испортить мою смерть… (Смеется.) Мне так много раз это повторяли, а я вот смеюсь, как девчонка… Испортить мою смерть. (Смеется, и все мертвецы вместе с ним.) У меня были грубые манеры, но, твою мать, у мужика есть все для этого… ха-ха-ха! (Смеется, и мертвецы смеются всё сильней.) Но, твою мать, я, Сержант Машен, зауважал мужчин именно тогда, когда они тряслись от страха, стучали зубами и их задницы не могли справиться с поносом… Ха-ха-ха! Задницы! Ха-ха-ха! Хи-хи-хи!..Задницы поносные! Именно тогда они избавились от того, что делает их омерзительными… (Он корчится от смеха вместе с мертвецами.)…А их глаза!..Глаза… карие или голубые… их глаза, выражающие дикий страх, ох, черт, эти глаза!.. Общий смех становится все громче и громче.