Сын Сэра Гарольда,
Сэр Гарольд,
Женщина-вамп,
Генерал (времен Герцога д’Омаля),
Банкир,
Репортер-фотограф,
Академик,
Солдат Бюжо,
Миссионер,
Вдова (Г-жа Бланкензи).
Они в лохмотьях. Почти голые, настолько дырява их одежда.
Но на них много украшений.
Они спали, но лениво, постепенно стали просыпаться при звуке «кукареку», пропетом Сэром Гарольдом.
ЖЕНЩИНА-ВАМП (зевая). Мы можем говорить и делать все что угодно, но настоящее — это только открытки!.. На всех наших открытках — церковь, мэрия, речка с рыбаком, горы. Не говоря уж об отелях и ресторанах…
Пауза.
СОЛДАТ. Никто — хаос в голове! — никто, кроме нас, не знает, что такое подорваться на мине! Разбросать по горизонту свои руки, голову, ноги… и кровь!.. с криком: «Они не пройдут!»
Пауза.
РЕПОРТЕР-ФОТОГРАФ (зевая). Это все мы.
БАНКИР. Кто создал Монте-Карло?
РЕПОРТЕР-ФОТОГРАФ. Открытки — это мы. Искусство фотографии родилось с нами. И с нами умрет. Пока у нас будет что фотографировать, мы будем жить.
Пауза.
Никогда не будет конца фотографии.
Пауза.
Г-ЖА БЛАНКЕНЗИ (Банкиру). Занавески.
БАНКИР. Да, а занавески.
Г-ЖА БЛАНКЕНЗИ. Я забыла их забрать. Еще одна огромная ошибка. Кроме того, подушечка моего усопшего мужа.
БАНКИР. Даже если они найдут ее, они не будут знать, как ею пользоваться. Они будут носить ее задом наперед. Задницу на животе, а на заднице — брюхо.
Г-ЖА БЛАНКЕНЗИ (пожимая плечами). Говорю вам, они все поняли.
Пауза.
АКАДЕМИК (озабоченно). На чем мы тут будем строить? За время своего пребывания здесь я наблюдал за ними: в их воспоминаниях лишь нищета и унижение… Да, что же мы будем делать? Может ли искусство возникнуть для того, чтобы вобрать в себя те факты, которые они сами хотят забыть? А нет искусства — нет культуры. Значит, они обречены на разложение?
Слышны звуки молотка.
Вот они сбивают клетку…
Пауза.
СЭР ГАРОЛЬД. Они убили невинную!
БАНКИР. Что за мысль, увезти ее в пустыню!
СЭР ГАРОЛЬД. А по-вашему, куда ее надо было послать?
АКАДЕМИК. В Пуатье. (Назидательно.) В каждом из нас еще жив Карл Мартель.
СЭР ГАРОЛЬД. Мы не пойдем до Испании и Пиренеев, оставляя им эту страну. Еще немного, и их мерзость распространится на наши апельсиновые и оливковые рощи.
МИССИОНЕР. Давно пора понять, что они обожествили мерзость. Вам никогда не хватит мужества, чтобы победить их.
СЭР ГАРОЛЬД. Армия…
СОЛДАТ (грубо его прерывает). Никогда не иди до конца, это известно. Я никогда не мог дойти до конца своей ярости, иначе я бы погиб. От удовольствия. А вместо этого, покалеченный, изуродованный, я буду выслушивать ваш бред. (Плюет.) Гнилая страна! Без вождей! Одна политика, никаких вождей!
Все еще слышен стук молотка.
ЖЕНЩИНА-ВАМП. Я первая его оплакиваю. Генерала — или полковника — он мог целовать мои руки и демонстрировал мне свой полк во всей красе. Я обращаюсь к вам, я, получившая восемнадцать местных приказов.
Г-ЖА БЛАНКЕНЗИ (с горечью). Да — Мадам или Мадемуазель? — я работала. У меня был лишь один бой и одна горничная, а готовкой я занималась сама.
Пауза.
МИССИОНЕР. Можно сказать с уверенностью, что мы были для них лишь предлогом, чтобы взбунтоваться. Без нас, без нашей — осмелюсь сказать — жестокости, без нашей несправедливости они бы пропали. По правде говоря, я считаю, что мы — орудие Господа. Нашего и их.
БАНКИР. Мы еще не сказали последнего слова. У нас, по крайней мере, есть еще возможность снова выступить от имени нашей родовой знати и от нашей моральной элиты. Все уже выиграно и давно. Что у них есть? У них ничего нет. (Генералу.) Ни в коем случае не давайте им возможность выглядеть героями: они станут превозносить себя.
ГЕНЕРАЛ. Вот почему мы ждем безлунных ночей. Полной темноты. Чтобы нельзя было прицелиться в дырку задницы героя.
МИССИОНЕР. Они могут придумать что-нибудь похуже.
ЖЕНЩИНА-ВАМП. Это не мешало им разглядывать мои бедра. Издалека, конечно. (Смеется.) Недотрога!