САЛЕМ (смеясь). С такой, как ты, у твоего мужа должны быть спокойные ночи.
Все смеются.
НЕДЖМА. Говорят, от тебя твоя ослица беременна.
Смех.
АХМЕД. Ослица разродится мулом.
ОММУ. Продолжайте, красавицы! Так и надо встречать этого блудного сына. Старайтесь. Никого не щадите. (Саиду, все еще не видимому.) Не спеши, время еще есть… Бедный, едва на ногах держится. (Остальным.) Дайте ему пройти. Раздвиньтесь. Раздвиньте ваши дома и сады. (Передвигает ширму.) И всю страну, если надо, чтобы встретить сына своей страны. Отодвиньте ночь… Отодвиньте, отодвиньте планеты до самого края неба, и пусть они свалятся в тартарары, оставляя нам свободное место!.. Иди… давай… еще три ступеньки… еще две… одна… вот…
Входит Саид.
Приветствуй нас.
Саид приветствует, показываясь.
Ну и что?
САИД. Ну вот и я… не так уж далеко я был.
Все хохочут.
Вы меня ждали?
БАШИР. Мы хотели сделать тебе праздник. Мы его готовим. Здесь и там, у мертвых. (Строго.) Ты нам был очень полезен.
САИД (с достоинством.) Я догадываюсь. Но мне было очень трудно и хотелось бы немного отдохнуть.
НЕДЖМА (со смехом). А если бы ты шел по канату?
САИД. Не отказался бы: между небом и землей…
ОММУ. Сейчас посмотрим, что с тобой сделают, но нам надо было тебя встретить и отдать тебе должное. Ты заслужил почестей. А я — аспирин. Мой аспирин!
Башир дает ей два пакетика, которые она проглатывает.
Уже давно ты кружил вокруг деревни…
САИД. Я потерялся.
ОММУ. Чем дальше ты забирался в камни и леса, тем больше ты углублялся в страну, куда мы не могли попасть. Хотя мы старались: ярость, горе, оскорбления, лихорадка — у меня температура — сорок один и восемь! — бред… вот ты видишь, как я обхожу деревню и пересекаю леса! (Смеется.)Показав нам дорогу, ты и твоя замечательная подруга, вы научили нас, как надо затеряться…
(Снова смеется.)
САИД. Чтобы судить меня…
САИД. Судей больше нет: есть лишь воры, убийцы, поджигатели…
АХМЕД. Для Саида Кади — еще судья!
ОММУ. Не дрожи так, мы тебе не сделаем ничего плохого. Ты сделал все для предательства, но вынуждены сказать тебе, что тебе не много удалось.
Все смеются.
Знаю, знаю, у тебя были благие намерения. Мы это учтем. Но судить тебя теперь невозможно. Раз никто не побывал так далеко, как ты…
НАСЕР (уязвленный, с пафосом). Не часто даже охотнику удается видеть, как осыпаются перья чайки или альбатроса, а я видел, как летали, сыпались, падали хлопьями ее нижние юбки и крылья…
ОММУ. Это ты о юной прихожанке? Ты выстрелил и убил ее в ярости, а Саид — другое дело. Он был один. И если нам удалось дойти до конца — или почти до конца — нашей эйфории, не обращая внимания на осуждение, это только потому, что у нас был ты, но не в качестве образца, нет, не в качестве образца — но такая пара, как вы с Лейлой… Кстати, как Лейла?
САИД. Лейла?
ОММУ (обеспокоенно). Ты любил ее?
САИД (со смехом). По-вашему, это было возможно?..
МАТЬ (наверху, с облегчением). Слава Богу. Я не потеряла бдительности…
САИД (подхватывает).…она делала все, чтобы отвратить меня. Я же… нельзя сказать, что я не мог дрогнуть. Над нами, словно тень кроны, витала нежность, готовая овладеть нами, но я быстро спохватывался. Нет, в этом отношении вы можете быть спокойны. Она умерла в ярости. А я, если сдохну…
ОММУ. То не как идол. А как знамя.
АКАДЕМИК (с отвращением). Я вам говорил. Им надо было стать патриотами! Но то, что они выбрали, не делает им чести.
ЖЕНЩИНА-ВАМП. У нас героев слишком много. А на героях — слишком много славы и позолоты.
СОЛДАТ. И это говорите вы? (С отвращением.) Нет больше вождей!
МИССИОНЕР. Они становятся организованными. Это начало традиции, которая объединит их больше, чем что-либо другое. (Принюхивается.) Чувствую знакомый запах…
МАЛИКА. Даже я, я, которую, задув свечу, они называют Атласная кожа…
ШИХА. Но ткань рвется, когда зажигается фитиль.
Все смеются.
МАЛИКА. У меня по моей атласной коже мурашки бегали, когда он поднимался по лестнице.