СТОРОЖ (смеясь и крича). Я ночи напролет… Я смогу воспеть их с Лейлой любовь… Дни и ночи напролет я слушал осужденных на смерть. Все они пели, но не все в полный голос…
ОММУ. Сдохнуть!.. С открытой раной и излиться… Собаки…
СТОРОЖ (продолжая свою реплику)…в полный голос. У некоторых это выражалось лишь в дрожи вен на ногах. Через них проходит какой-то воздух. Пение все сильней. На этой арфе…
САИД (в ярости). Но это не я, не Саид! Ни в звуке арф, ни в дрожи ног!
ОММУ …Собаки скажут, что мы из собачьей породы… Это история для них, они разнесут ее от дома к дому, а ночью…
СТОРОЖ (со смехом). Пение все сильней! Я научился петь, как они, икрами, ляжками и даже кишками!
Никто не смеется.
Вы что смеетесь? (Сурово.) Вы никогда не слыхали, как поют кишки приговоренных к смерти? Просто вы не слушаете. (Сообщает с достоинством.) Песнь о любви Саида и Лейлы в исполнении кишок приговоренного к смерти.
Долгое молчание.
ОММУ (лихорадочно смеясь). Заметьте, ее будут разносить ночью от дома к дому отрубленные собачьи головы, отрубленные собачьи шеи…
Все хохочут. Потом долгое молчание.
БОЕЦ (он только что вышел из борделя, застегивает штаны). Так. Твои речи прекрасны, старуха. Ты можешь себе позволить: ты уже мертва. Я слушал, окучивая Малику. (Мужчинам.) Ребята, мой вам совет: во время установления памятника погибшим и слушая патриотические речи, занимайтесь сексом!.. (Обращаясь к Омму.) Но мы живы — я говорю о тех из нас, кто еще жив, — скажи-ка, должны ли псиные головы донести нам туда историю Саида?
ОММУ (бойцу). С тобой ничего не поделаешь, ты рассуждаешь.
БОЕЦ. Если мы хотим организованности, нужно рассуждать. На что имеем право мы, бойцы?
Пауза. Омму будто задумалась. Наконец заговорила.
ОММУ. Заткнуться и идти умирать под солнцем. (Очень отчетливо.) Пока мы тут изо всех сил стараемся вытащить все наше убожество, вы там устраиваете себе смерть возвышенную и гармоничную.
БОЕЦ. Ради пользы боя.
ОММУ (как автомат). Ради эстетичной смерти.
МАТЬ. Наконец-то! Она вышла из леса. Приближается к нам.
ОММУ (продолжая свою игру). Солдат!.. Солдат наш, молодой козел, иди умирать в схватке с врагом. Твоя смерть не правдоподобней моего бреда. Ты и твои товарищи — доказательство того, что нам нужен Саид…
БОЕЦ. То, что ты говоришь, может, и правда, для нас с тобой, а как же остальные? (Усмехается.) А когда битва закончится, и они вернутся домой?
Довольно длинная пауза.
ОММУ. Им нужен будет символ, который будет найден среди мертвых, символ, отрицающий жизнь… (Меланхолично.) «А когда битва закончится и они вернутся домой?»…Мне-то какое дело! Есть истины, которые никогда не должны применяться. Эти истины должны жить в песне, которой они стали… Жить в песне!
БОЕЦ. Ни я, ни мои товарищи не для того дрались, чтобы ты это воспела, Каролина. Мы сражались, если хочешь, ради любви к сражению, ради славы и нового порядка…
ОММУ. Иди полежи, отдохни после таких серьезных мыслей. Не для того мы погибали…
БОЕЦ (иронично). Кто, ты погибала?
Из борделя выходит второй боец и по той же лестнице спускается к первому.
ОММУ. Я уморила себя, повторяя тебе одно и то же! Не для того мы погибали, чтобы защитить пашу, бакалейщика, судью, слащавого парикмахера, землемера, плевали мы на них, а ради прославления нашего бесценного Саида… и его святой супруги…
У Мертвых все смеются и аплодируют.
БОЕЦ (Мертвым). Хватит. Вы не завладеете победой, и не вам ее осмысливать. Решать будем мы, живые.
На площади аплодируют мужчины.
Так.
Из борделя выходит еще один боец, за ним еще один…
С этой стороны я вполне готов. Я чувствую, что логика оттачивает ум. Скоро мы все станем картезианцами… (Саиду.) Мы тебя прощаем. Простить тебя — наш долг.
ОММУ (смеется). О! Прелестно!.. Прощают — это прелестно!.. Прощать розам и покровам Святой Девы!.. Прощать зажженной свече, кружевной накидке и рукам, сложенным на лбу…